От Вятки до Эльбы
Минувшим летом вятский город Слободской был взбудоражен: в один день здесь собрались президент Республики Татарстан Рустам Минниханов, бывший командующий ВДВ и нынешний председатель комитета Госдумы по обороне Владимир Шаманов и многие другие известные люди. Все они приехали на открытие мемориала воинам 311-й стрелковой дивизии, прошедшей боевой путь от берегов Вятки до Эльбы.
Его появлению предшествовала весьма неординарная история.
Несколько лет назад жительница Слободского Марина Колеватых решила установить судьбу своего деда, пропавшего без вести во время Великой Отечественной. Изучая архивы, она обнаружила огромное количество фамилий своих земляков, пропавших без вести в один день - 18 августа 1941-го. Их было несколько тысяч - жителей Кировской области, призванных на фронт и в одночасье канувших в неизвестность.
- Я поняла, что в этот день произошла какая-то трагедия, - вспоминает Марина Колеватых.
Она взялась за изучение документов. В списках безвозвратных потерь за 18 августа 1941 года значились соседи по дому, по улице - общая беда настигла тогда весь город. Вскоре Марина выяснила, что летом 1941-го в Слободском был сформирован стрелковый полк численностью около трех тысяч человек. Еще по одному такому же полку сформировали в Кирове и Котельниче. Их включили в состав 311-й стрелковой дивизии, направленной 17 эшелонами под Ленинград.
В это время под Новгородом немцы прорвали нашу оборону и двигались к Ленинграду. На пути бронированного кулака противника оказались части 311-й дивизии, прибывавшие по железной дороге и не успевшие развернуться в боевой порядок. Когда один железнодорожный эшелон кировчан разгружался у деревни Трегубово, к противоположной ее стороне уже подошли немцы. Другие эшелоны попали под авиаудары еще в пути.
У многих бойцов не было винтовок: в Кирове оружия всем не хватило, командование планировало довооружить дивизию на фронте. Но к моменту прибытия в Чудово Новгородской области все находившиеся там воинские склады были взорваны.
"Я не знаю, что такое ад, - вспоминал впоследствии летописец дивизии Даниил Онохин, - но Чудово в тот день мне, необстрелянному, показалось таковым".
В результате от полнокровной 311-й стрелковой дивизии осталась "нумерация, и только". По донесению о численном составе на 20 августа 1941 года - на третий день боев - кировская дивизия потеряла 8234 военнослужащих, или 75 процентов штатной численности.
Как Слободской узнал о боевом пути земляков
Установить судьбы этих красноармейцев взялась Марина Колеватых. Она изучила документы Минобороны по личному составу, опросила родственников фронтовиков и получила развернутую картину событий тех дней. Благодаря Марине люди, потерявшие на войне родственников, впервые узнали о трагедии 18 августа 1941 года под Чудовом.
На средства гранта Президентского фонда летом 2019-го была организована поисковая экспедиция по местам боев 311-й дивизии в Новгородской и Ленинградской областях. Ее участником стал автор этих строк и книги "Лиха беда начало. Очерки истории 311-й стрелковой дивизии".
Много солдатских историй и боевых эпизодов описано в ней, а летом 2019-го мне хотелось своими глазами увидеть те страшные места, где это происходило. Артиллерист 45-миллиметрового орудия Михаил Коротаев уже после войны вспоминал обстоятельства тех грозных дней: "Вся артиллерия 311-й дивизии была на конной тяге, и лошади, мобилизованные из вятских колхозов, попав под ураганный огонь, не повиновались ездовым. Большая часть лошадей погибла, оборвав привязи и носясь по полю".
Поэтому и артиллерийские орудия вытащить с огневых позиций было невозможно. Так свежая дивизия в первом бою лишилась практически всей артиллерии. На второй день битвы под Чудовом полковая батарея с остатками полка попала в окружение. Их разыскал командир и сказал: "Всех, кого найдете живыми, выводите за собой". Собралось восемь человек.
Михаил Коротаев снял с пушки прицел, орудийный замок и понес с собой, чтобы не попасть под трибунал за оставление орудия на поле боя. Они долго шли лесами, питаясь грибами и ягодами. В конце августа все восемь бойцов вышли к своим в районе Волхова.
Другие бойцы 311-й, выжившие в этом аду, вместе с отступавшими частями Красной армии отошли на север и организовали оборону в районе поселка Кириши. Наша экспедиция побывала на всех воинских кладбищах и мемориалах Киришского района, где повсюду захоронены бойцы 311-й стрелковой дивизии. По горсти земли с этих мест мы взяли для будущего мемориала у нас на родине.
"Незамерзаемая" и "непромокаемая"
Наиболее трудным для дивизии стал январь 1942 года, когда бойцы выполняли задачу в тылу врага под Киришами. Стояли жестокие морозы, солдаты жили в еловых шалашах. Открытый огонь служил мишенью для немецкой артиллерии и авиации, поэтому обогреться было нельзя. Снабжение продовольствием отсутствовало, за месяц воины съели всех лошадей без соли... Многие красноармейцы погибли от голода и обморожения.
По выполнении задания командования 311-я дивизия, пройдя 30 километров по глубокому снегу, вышла из немецкого тыла и вынесла на плечах всю материальную часть и всех раненых. За эту боевую операцию дивизия получила ироничное название "незамерзаемая".
Весной 1942-го командование поставило задачу деблокировать Ленинград. Началось наступление на Волховском фронте, окончившееся гибелью 2-й ударной армии (командовал ею генерал Власов, летом того же года сдавшийся немцам в плен. - Прим. ред.) в районе Мясного Бора. А навстречу ей с севера прорывались войска 54-й армии, и основную тяжесть этого наступления несла на себе 311-я дивизия. По воспоминаниям ее ветеранов, они не пробились до 2-й ударной армии около 20-30 километров. Воевали по колено в воде, без окопов и блиндажей. За эту боевую операцию 311-я дивизия получила второе шутливое прозвище "непромокаемая".
Объезжая поля сражений Киришского района, наша экспедиция обнаружила плоский камень, на котором высечена надпись на русском и немецком языках: "Солдаты Второй мировой войны призывают к миру между народами". По словам местных жителей, этот камень привезла и установила одна пожилая немка, отец которой погиб здесь.
После возвращения из поисковой экспедиции Слободской совет ветеранов обратился с просьбой оказать помощь в установлении памятного знака в честь воинов 311-й дивизии к депутату Госдумы Рахиму Азимову. Ознакомившись с историей "незамерзаемой и непромокаемой", он предложил создать мемориал.
"Голова в Орше, а хвост только выехал из Саранска"
Похожая участь в начале войны ждала и бойцов сформированной в Горьковской области 137-й стрелковой дивизии. 25 июня 1941-го ее первые части выехали на Западный фронт и вскоре под Могилевом вступили в бой против 2-й танковой группы Гудериана. Через четыре месяца из третьего окружения вышли 806 человек. Из 14 тысяч, выехавших на фронт...
В архиве дивизии почти не осталось документов за лето 41-го, но за четверть века погружения в жизнь 137-й стрелковой нижегородский военный историк Валерий Киселев практически поденно восстановил картину событий того времени. Он разыскал и опросил более 380 ветеранов дивизии, прошел пешком по местам боев, раскрыв тем самым много тайн и загадок самого тяжелого периода войны.
Первые эшелоны с частями 137-й дивизии начали прибывать на станцию Орша. Это были подразделения 771-го стрелкового полка. Вот о чем вспоминал Александр Шапошников, начальник штаба этого полка: "Орша горела. В воздухе то и дело появлялись немецкие самолеты. Надо было разгружать эшелон, а поставили нас на высокую насыпь. С трудом нашел коменданта станции. Обстановки он не знал, где фронт - неизвестно. Комендант был совершенно издерган обступившими его военными и штатскими, только махнул мне рукой: "Разгружайтесь как хотите". Вернулся к эшелону, доложил обстановку командиру, полковник Малинов приказал разгружаться. В Оршу мы прибыли первыми, не было никакой связи ни с командованием дивизии, ни с местными властями. Отвели полк в леса и стали ждать своих. Только на четвертый день прибыл эшелон с командиром дивизии..."
А Владимир Реутов, помощник начальника оперативного отдела штаба дивизии, эти дни вспоминал как особенно тяжелые. "Нужно было собрать дивизию в кулак, а ее эшелоны растянулись на сотни километров. Голова была в Орше, а хвост еще только выехал из Саранска. Представьте себе положение полковника Гришина: неизвестность, фронт приближается, а дивизии нет, связи с командованием нет. Нервотрепка и напряжение были страшными. Все эти дни мы как могли подтаскивали эшелоны в один кулак. А на дорогах бомбежки, связи так и нет..." - рассказывал Владимир Реутов Киселеву.
Нижегородский военный историк Валерий Киселев рассказал "РГ" о документальных книгах и поисковом движении.
Почему вы стали заниматься историей именно Великой Отечественной войны?
Валерий Киселев: Когда я учился в школе, в гости к нам приехал мой дядя Александр Константинович Клюшин, полковник в отставке. Его рассказ о первых днях войны, а воевать он начал танкистом под Минском в 41-м, стал для меня потрясением. Три раза дядя горел в танке, был ранен, выходил из окружения. Потом я прочитал роман Константина Симонова "Живые и мертвые" и решил: стану военным историком. Конечно, много читал, особенно мемуары полководцев.
Поступил на исторический факультет Горьковского госуниверситета. Накануне 30-летия Победы профессор Василий Иванович Ефимов предложил нашему курсу написать истории воинских соединений, сформированных в Горьковской области. Нас на курсе было 50 человек, дивизий и бригад - тоже 50. Даже из дипломных работ можно было составить библиотеку, которая стала бы вкладом в изучение истории Великой Отечественной. На кафедре висел список тем - номера горьковских дивизий. О том, как они воевали, на тот момент, по словам профессора, в мемуарной и исторической литературе данных не было. Что-то на меня тогда "поглядели" цифры - 137. Так и стал заниматься восстановлением истории боевого пути 137-й стрелковой дивизии. Еще раз пересмотрел литературу о Великой Отечественной - о 137-й буквально несколько строчек в мемуарах маршала Бирюзова. Обидно стало за земляков, и захотелось понять: как же они воевали?
Кто-то еще с вашего курса занялся тогда этой темой?
Валерий Киселев: Нет, они увлеклись историей других стран и времен. Кто Древней Грецией, кто Англией в средние века.
В Нижегородской области историков готовят три вуза, только за последние 40 лет они выпустили около трех тысяч специалистов. Но история боевого пути большинства горьковских дивизий так и осталась ненаписанной.
К 75-летию Победы мне удалось издать трехтомник по истории боевого пути 137-й стрелковой - фактически эта тема стала моей судьбой.
Знаю, что первый вариант книги вы писали 25 лет. Почему так долго?
Валерий Киселев: Писать книгу только по данным архива Минобороны - неправильно, тем более что за лето 41-го года документов в нем не было - пропали в трех окружениях. Надо было разыскать и опросить как можно больше ветеранов, чтобы книга получилась живой. Хотелось, чтобы о боях рассказали сами их участники, а чтобы разыскать как можно больше ветеранов, пришлось написать тысячи писем - тогда ведь не было интернета.
Мне очень повезло, что застал поколение фронтовиков, когда многим из них было по 50-60 лет.
Вы бывали на местах боев 137-й дивизии. Каковы впечатления?
Валерий Киселев: На месте первого боя, помню, в 1976-м, увидел на опушке леса окопчики. Расположены густо, в несколько рядов: солдат еще много было в дивизии, 14 тысяч человек. И чем дальше отходила дивизия на восток, тем реже встречались эти линии окопов. В Тульской области недалеко от Куликова поля они были уже метрах в ста друг от друга. Стоял я тогда там и думал: "Как вы, мужики, здесь удержались?.." И не только удержались - восемьсот человек от дивизии осталось на двадцать километров фронта, - но и двадцать танков подбили, а потом и в наступление перешли.
Известно, что вы занимались и поисковой работой. Расскажите о ней.
Валерий Киселев: В то время следы боев в Белоруссии можно было встретить довольно легко. Так, в лесу, метрах в пятистах от Варшавского шоссе, у городка Славгород вышел я на место гибели второго батальона 771-го полка. Смотрю - череп, каска ржавая. Разгреб песок в окопчике - останки солдатские, а подметки сапог - как новые: две недели всего повоевали. Гильз в окопе полно...
Пошел в военкомат местный, рассказал о находках. Обещали похоронить. Приехал туда через несколько лет - опять кости на виду! Потом случилась чернобыльская катастрофа, район этих боев оказался в зоне радиоактивного заражения.
А в 2000-м президент Белоруссии Александр Лукашенко откликнулся на мое обращение и дал взвод солдат в помощь. Мы тщательно обследовали поле боя, останки двенадцати погибших в 41-м бойцов привезли на родину - в Павлово. Их тогда хоронил весь Павловский район.
По оценке белорусских поисковиков, только в Могилевской области на сегодня до двухсот тысяч советских солдат так и лежат незахороненными по лесам да болотам.
В каком состоянии, на ваш взгляд, поисковое движение в Нижегородской области?
Валерий Киселев: Если честно, то оставляет желать лучшего. Но надо отдать должное поисковому объединению "Курган": хорошо работает. Деятельность же других поисковых отрядов в области известна мало. В поисковом движении очень много проблем, решить которые может только власть. Это прежде всего материальное обеспечение поисковых работ. Очень много упущено за эти годы. История сформированных в регионе воинских соединений так и осталась неисследованной. Это значит утрачена память о тысячах героев.