Поделиться
Корреспонденту "РГ" художник рассказал о том, что мечтает создать балет "Преступление и наказание", оперу "Нос", а в скором времени познакомит Россию с рисунками в стиле дзэн и "Тротуарами Парижа".
Российская газета: Михаил, питерские СМИ сообщили, что вы будете оформлять витрину вновь открытого Елисеевского магазина. Такие предложения прежде вам поступали?
Михаил Шемякин: Мне предлагали оформить знаменитую витрину магазина Saks Fifth Avenue в Нью-Йорке. Миллионы нью-йоркцев и туристов со всего мира любуются в Новый год этой витриной с механическими куклами. Это был очень престижный проект. Но мне дали настолько мало времени! Я задумал "Спящую красавицу", уже начал делать эскизы, но потом понял, что не успею уложиться в срок, а свое имя "подставлять" не могу. Тут же нашелся русский художник, который сказал: "А я сделаю", и что-то сделал.
В "Елисеевском" тоже сроки безумные. Но я все-таки взялся, учитывая, что с детства его помню, когда родители привозили меня в Ленинград из Германии, Кенигсберга, ныне Калининграда, где мой отец был комендантом города. Мы с бабушкой торжественно ходили в этот магазин, он казался мне сказочным дворцом… А буквально рядом, соседняя дверь - Театр комедии, где до войны работала моя мама, актриса Юлия Предтеченская, а позже - мой друг, актер Игорь Дмитриев. Так что с этим местом у меня связаны и воспоминания детства, и память о Николае Павловиче Акимове, который, кстати, тоже часто заходил в "Елисеевский". И мама моя туда забегала - купить сладости. В общем, я с удовольствием согласился на это предложение.
РГ: Что вы задумали?
Шемякин: Сейчас работаю над идеей, как сделать интригующую витрину - и для лета, и для Нового года. Она будет сказочной: в ней будут участвовать персонажи из моих балетов, петербургские "жители". Очень сложный проект по воплощению технических "прибамбасов", как говорят в России. Задник витрины полностью не открывается. Расстояние между стеклом и задником - 50 сантиметров. В этом "аквариуме" должны быть движущиеся механизмы. Нужно будет пролезть через небольшую щель. Так что у нас будут работать лилипуты или дети. Еще мы не имеем права подниматься выше 80 сантиметров от уровня подоконника. По условиям контракта с городом, "Елисеевский" не может закрывать витрину рисунками. Прохожие, идущие по Невскому, должны видеть богатые прилавки и продавцов…
РГ: Помимо выставки "Башмак в искусстве", что еще было в Петербурге?
Шемякин: В замечательном педагогическом университете имени Герцена я встречался с ректором и преподавателями, и это окрестили "мастер-классом" (я говорил о проблемах современного искусства). Чествовали моего друга - композитора Сергея Слонимского. Устроили концерт из его уникальных ранних произведений, которые были запрещены во время правления господ коммунистов. Я рассказал о нашей давней совместной работе. Когда-то я вместе с режиссером Виталием Фиалковским осуществлял постановку оперы-буфф "Нос" молодого Дмитрия Шостаковича. Спектакль был удивительный - абсурдный, гротескный, воплощенный в декорациях, масках и костюмах Шемякина. Мы с режиссером понимали, что идем на скандал. И в этой бунтарской постановке принимал участие весь (уже ставший историческим) цвет музыкального диссидентства - Сергей Слонимский, Борис Тищенко, Альфред Шнитке, Сергей Сигитов, Геннадий Банщиков. Разумеется, премьера не состоялась, прошла только генеральная репетиция. Нас с Фиалковским разогнали, маски и эскизы конфисковали органы всесильного КГБ…
Ректор университета после моих рассказов сообщил, что я удостоен платиновой медали императрицы Марии Федоровны, покровительницы российской науки и искусства, которую мне и вручили.
РГ: Есть ли сейчас интересные предложения от Мариинского, Михайловского театров?
Шемякин: От Мариинского - нет. А удивительный Володя Кехман давно приглашает меня к сотрудничеству. Михайловский театр делает феноменальные успехи, я внимательно наблюдаю за мощным развитием балетной труппы - и просто снимаю шляпу. Балетная труппа Михайловского сегодня начинает активно утирать нос Мариинке.
Я заключаю с Михайловским театром контракт на постановку оперы Шостаковича "Нос". Да, той оперы, которая в моем воплощении так и не увидела света. Самое интересное в этой мистической, метафизической истории: первая постановка оперы Шостаковича состоялась в 1930 году на сцене Михайловского театра! Кроме этого, у меня есть идеи для балета и спектакля другого жанра, где объединены балет и опера, - "гибрида", который, кстати, давно процветает в Западной Европе и Америке. Бог даст, мы с Кехманом еще поработаем.
Что касается Мариинского театра, то я надеюсь, что все же осуществлю свою давнишнюю мечту создать балет "Преступление и наказание". Я задумал его очень давно, лет 25 назад, если не более, сам написал либретто, создал кое-какие эскизы декораций и костюмов. И где-то в 1998 году наш гениальный танцор Владимир Васильев, тогда руководитель Большого театра, на пресс-конференции объявил, что через год мы поставим этот балет: он выступит хореографом, либретто, эскизы и костюмы - Шемякина. Даже состоялась выставка моих эскизов. Потом мы долго и мучительно спорили, кто будет писать музыку. Васильев хотел ставить балет на уже написанную музыку разных композиторов, я отказывался от его идеи и предлагал кандидатуры живущих русских композиторов, готовых написать музыку. Он каждый раз морщил нос. В один прекрасный день он узнал, что "больше не капитан", и проект завис. Но я мечтаю сделать для петербуржцев этот настоящий петербургский спектакль. В свое время Валерий Гергиев был заинтересован этим проектом. Надеюсь, он к нему еще не остыл.
К Федору Михайловичу Достоевскому я уже обращался. Несколько лет посвятил созданию концепта, включающего в себя сложные декорации и костюмы на тему "Кроткая". Этот одноактный балет входил в триптих, состоящий еще из двух балетов - "Весна священная" и "Метафизика". Утонченным и изысканным хореографом этих балетов была болгарка Донвена Пандурски. Впервые мы показали триптих в Софийском театре оперы и балета, затем перенесли обновленный вариант в Мариинку. "Кроткая" - одно из самых замечательных и трагических, берущих за душу хореографических откровений Пандурски. Еще в Софии я был свидетелем слез зрителей, завороженных танцем, воплощающим в себе боль и страдание "Кроткой". Слезы на балетном спектакле - явление весьма редкое. Жаль, что триптих не показывается на фестивале "Белые ночи", трогательный образ "Кроткой" был бы по душе петербургским ценителям и любителям балета.
Увы, не последнюю роль в изгнании балетов болгарского хореографа со сцены Мариинки сыграли безграмотные и злобные статьи доморощенных балетных критиков. Маэстро Гергиев, привыкший к лаврам и рукоплесканиям, к критике относится весьма болезненно. А мне грустно, что дорогостоящие декорации и костюмы пылятся и плесневеют в подвалах театра.
РГ: Марина Влади отправилась в гастрольный тур по России с моноспектаклем "Владимир, или Прерванный полет". Она резко осудила наш фильм "Высоцкий. Спасибо, что живой". А вы как его оцениваете?
Шемякин: Я разговаривал с Мариной после того, как она написала отрицательное резюме. Что печально, она видела только рекламный ролик. И я - тоже. На мой взгляд, идея создателей фильма - искаженная, попахивает китчем, который плотно укоренился в сознании постсоветского человека. Китч, по понятию многих, и есть искусство. У меня же было жутковатое ощущение, как будто я увидел разгуливающий гальванизированный труп. Видно, что Безрукову тяжело работать, играть в этой маске. Кстати, он сам в одном из интервью в этом признавался. Сама идея использования посмертной маски и "оживления" ее подкупает довольно наивных людей, которых мы - художники, музыканты, режиссеры - к сожалению, и делаем наивными и примитивными. Человек рождается с абсолютным вкусом, а потом начиная с 7-летнего возраста мы этот вкус уродуем. А дальше удивляемся, почему народ такой необразованный, бескультурный, вульгарный, злой. Включите телевизор и посмотрите, чем сегодня так называемая интеллигенция кормит простого человека. Год, проведенный у такого экрана, просмотра всех этих шоу, вульгарностей, похабели, формирует такую молодежь, от которой общество может не раз "вздрогнуть" и ужаснуться. Примеров этому много.
Марину Влади, безусловно, тревожат и огорчают стремления деляг от искусства поискать "клубничку", "пополоскать грязное бельишко на людях", проехаться на болезненных привычках известных и талантливейших людей, и на их трагедии, муках и борьбе "сделать себе денежку". И, действительно, и грязно и отвратно, но это становится обыденным явлением в постсоветском обществе.
"Ковыряльщиков" грязного белья и болячек великих и известных мало интересуют основные достоинства и черты их. А ведь это самое главное! Да, Высоцкий страдал запоями, лечился от них, боролся с ними. Да, друзья-товарищи "посадили" его на "иглу". И все, знавшие Володю близко, понимали - это конец. Но давайте вдумаемся: человек умер в 42 года! Даже если пил и кололся, сколько же нужно было ему отдать лет, дней, ночей, часов исступленной творческой работе, чтобы достигнуть таких высот в области авторской песни, создания прекрасных поэтических произведений, великолепных ролей в театре, кино… При постоянной травле со стороны "правоверных" чинуш и бюрократов. Вот о чем нужно думать и где заострять внимание, когда мы сталкиваемся с творческим феноменом, с личностью, этим феноменом обладающей. Мне кажется, что, судя по сюжетной линии фильма "Высоцкий. Спасибо, что живой", которая сводится к проблеме наркомании барда и его клинической смерти, это некая неосознанная, подсознательная месть его сына Никиты, который в силу сложившихся обстоятельств был оставлен отцом. И вот, с одной стороны, Никита Высоцкий увековечивает память о своем отце, создает прекрасный музей Высоцкого, организует фестивали, связанные с именем и творчеством своего грандиозного отца. А затем пишет сценарий и создает этот фильм. Не знаю, сказал бы "спасибо" ему Володя за "оживление" подобным образом. Остроумнейший и талантливейший Гафт произнес однажды язвительную фразу: "Умереть не страшно. Страшно, что после смерти могут снять фильм и тебя сыграет Безруков". К этому фильму эта фраза как нельзя подошла.
РГ: В прошлом году вышла ваша книга о Высоцком "Две судьбы". Как ее оценили?
Шемякин: Книга создавалась долго. Я работал над 42 иллюстрациями к стихам Высоцкого и записками о певце десять лет. Недавно я получил замечательное письмо от незнакомой мне женщины: "Как важна, как злободневна ваша книга! Она помогает нам понять, кто такой был Высоцкий". Я отправил книгу Марине Влади. Там есть моя статья о ней "Марина, Мариночка, Маринка". Дней через пять раздался звонок: "Миша, я уже три дня читаю твою книгу. Плачу. Как здорово, что ты показал в ней, что это за явление - Высоцкий. Я всегда понимала, что живу с гением. Спасибо за то, что ты открыл мне новые грани его души".
Многие отмечают, что книгу читать интересно. Там всего страниц 125. На память о работе я сфотографировал мой письменный стол, на нем небольшая стопка из откорректированных страниц, и рядом стопа с правлеными страницами, их оказалось около двух тысяч. Каждую фразу я старался отточить так, чтобы можно было уловить в ней главное. И избежать модного ныне тумана и многословности. Хотелось о моем ушедшем друге сказать нормальным языком, своим, шемякинским.
РГ: Когда и с чем снова приедете в Россию?
Шемякин: Этот год (впрочем, как и другие) довольно напряженный. 1 сентября в Москве на Красной площади открывается очередной фестиваль военных оркестров "Спасская башня". Его придумал и осуществляет замечательный человек - комендант Кремля, генерал Сергей Хлебников. Нынче я являюсь главным художником и режиссером фестиваля. Работа нелегкая. В этом прекрасном фестивале-спектакле принимают участие до полутора тысяч музыкантов, съезжающихся в Москву со всего мира. В моей постановке будут участвовать кавалеристы, музыканты, знаменосцы и танцоры. Многого не имею права рассказывать - секрет. 8 сентября закрытие фестиваля, и через несколько дней открытие моей персональной выставки в Музее Востока в Москве. Она будет состоять из рисунков в стиле дзэн, будет сопровождаться научными материалами из моего Института философии и психологии творчества. Сейчас работаю над каталогом к экспозиции.
Осенью прилечу в Петербург открывать в Русском музее выставку под названием "Тротуары Парижа". Готовил я ее в течение последних двенадцати лет. Кроме моих работ, выполненных в мною изобретенной технике, будут представлены и многочисленные материалы из моей исследовательской лаборатории, поясняющие ход моих мыслей и демонстрирующие аналоги моих поисков в данной сфере изобразительного искусства. Сейчас сочиняем со Славой Полуниным, Антоном Адасинским и Анваром Либабовым перформансы для вернисажа. Задуман и одноактный балет по моему либретто на тему "Тротуаров Парижа". Одновременно готовятся каталог и отдельная книга.
Выставка обещает быть интересной для всех. Зритель увидит творческую мастерскую Шемякина и узнает, что он и сам знаком с этой мастерской давным-давно. Эта мастерская - на улице, в парке, в стенах разрушенных домов, а натурщиками и вдохновителями художника Шемякина являются всем знакомые валяющиеся, смятые и растоптанные бумажки, опавшие листья, подтеки собачьей мочи, и все это, мало замечаемое (разве что дворниками по долгу службы), вдруг превращается в гротескные фигуры людей, животных, птиц, в призраков и монстров. Уверен, что после посещения этой выставки люди будут осторожно ходить по тротуарам и дорогам, присматриваясь к тому, что у них под ногами.