Каждый год 28 марта в его семье большой праздник. Называют его днем рождения на земле. Малокомаровка за эти полтора десятка лет стала еще меньше, последние из могикан разъехались кто куда, так что Загородние остались здесь совсем одни.
Хутор стоит отшельником. Ведет к нему, как выразился Николай, не дорога, а одно направление. На самом деле дорог здесь даже три, как в сказке. Налево пойдешь - 12 километров, направо - 9, а прямо - 10. Когда хорошее настроение, Николай выбирает 12-километровую. Плохое - самую короткую и раздолбанную. А в принципе дороги одинаково неразборчивые, в дождь непролазные, а в снег непроходимые. Но все в итоге ведут к нему, в Малокомаровку.
Если бы не провожатый, хутор мы бы так и не нашли. Он затерялся между фермерскими бескрайними полями и не отличается от обычной лесополосы, только слегка запущенной. Домишек практически не осталось, и лишь чудом сохранившийся таксофон с целым телефоном, поставленным здесь по программе "Доступная связь", безмолвно подтверждает наличие когда-то кипевшей здесь жизни.
Ближайшие поселения - Новофедоровка, Петровский -такие же заброшенные. На одном осталось 15 человек, на другом 8 или 9. В основном пенсионеры. Работать не могут или не хотят. А тем более держать скотину: нерентабельно.
- Оно везде невыгодно. А вы, тем не менее, развели тут коров.
- Потому что я сам внук кулака. Наверное, у меня ген сохранился. Который движет всеми моими решениями.
- Вы как бы помещик? Кулак?
- Точно. Люблю, когда в кулаке держишь все. Я вообще такой товарищ целеустремленный.
Корни у Николая, оказывается, растут в Сибири. Он признается, что с детства желал иметь заимку.
Вначале семья Загородних жила в Новосибирской области, Сибирь сменили на жаркий Узбекистан, шесть лет прожили в Самарканде, потом родители перебрались на Украину. "Раньше легко было переезжать, захотел перемен - и уехал", - говорит Николай. Но перемены были лишь географические. В украинской Макеевке его опять окружили стены стандартной квартиры и работа от звонка до звонка на хлопкопрядильной фабрике за 80 рублей в месяц. Потом, когда стал начальником электроцеха, - за 132.
- А как нашли Малокомаровку?
- Случайно. Отец скирдовал в колхозе имени Мичурина солому. Взял меня помогать. Я был вершителем, который складывает солому в скирду.
И вот, по прошествии четверти века, земля позвала к себе. Колхоза уже не было и в помине, а Малокомаровка дичала на глазах.
Сначала приобрел на накопленные деньги, 200 рублей, небольшой домик. Еще 30 рублей и два года восемь месяцев ушло на то, чтобы его оформить. Потом обрел соседние участки, которые все равно пустовали. В итоге выкупил весь хутор. Хозяйство досталось такое, что без слез не глянешь. Из 25 гектаров собственности треть - подворья и остатки фундаментов. Эту землю нелегко было культивировать. Все, что можно было, разворовали аборигены, сломали, порвали. Трансформатор, и тот разобрали, вытащили обмотку, оставшись без света, но зато с ломом.
Но Николай даром что начальник электроцеха был, соорудил новый.
Жена Галина во всем его поддерживает.
- Супруга у меня прелесть. Такой женщины в мире больше нет. Мы 37 лет вместе. Понимаем друг друга с полуслова, - хвастается Николай.
Еще у него есть два сына. Один, Андрей, остался на Украине в селе Зеленый Гай Донецкой области. Область та - чуть ли не в загороднем огороде, всего в пяти километрах от дома Николая. Ему слышно, как мычат украинские коровы и брешут незалежные псы.
А второй сын, Евгений, твердо идет по стопам отца.
- Сначала без охоты был, - говорит Николай о сыне. - А теперь втянулся, нравится. Он рукастый. Но и глазастый. Все видит, все хватает с лету, умный и сообразительный. За любое дело берется. Купил вот трактор, второй.
Высокий и крепкий, он привел сюда жену. В свои 33 года определился, что будет хозяином земли. Евгений учился в юридическом вузе, неплохо зарабатывал мастером-плиточником.
- Два года плитку клал, получал тридцать тысяч в месяц. Ну что, машину купил. А сам жил на съемной квартире. Какие перспективы? Заработал - проел, снова заработал. Так и вся жизнь мимо. Ничего своего, и к чему на закате жизни придешь?
А тут работаешь на себя, - рассуждает Евгений. - Кирпич положишь, - это в основание дома своего. И знаешь, что строишь фундамент жизни для своего сына. А сын, годовалый Егор, делает свои первые шаги по собственной земле уверенно, взгляд у него серьезный и хозяйский.
- Многие спрашивают, как мы, молодые, без городских развлечений живем? Клубы там, кафе. А что в том клубе? А кафе у нас свое: нажарим шашлыка, друзья приедут - лучше любого ресторана.
Мужчинам Загородним жить интересно. В Николае всю жизнь червяк внутри: не может на месте без дела сидеть.
Два раза в неделю, по средам и субботам, Николай с Галиной едут на рынок, продавать молоко, брынзу, сыр. Сами заготавливают сено. Сейчас решили строить новый дом. Обмозговывают, как перейти на биогаз: очень много навоза без употребления остается.
Главное счастье у Николая теперь есть. Оно абсолютно. Земля, хозяйство, любимая жена, сын, подхвативший его дело, и Егор. Сын - второй Николай. Он даже рассуждает папиными словами.
- Потому что я с ним общался, - объясняет Загородний-старший. - И приучал к работе. Работа - это двигатель. Никогда ни у кого ничего не занимали и не просили.
- И чем вам эта жизнь лучше, чем в обычном селе?
- Людская зависть ужасная вещь. Подмечал: едет мужик, высунулся из машины и считает коров. А потом у коров молока нет.
Здесь у них свобода от косых взглядов, от условностей, от мерил. Это самое главное, уверены Загородние. Здоровая физическая работа, в удовольствие и созидание, на отдых выйдешь на 15 минут, посидишь у двора - и жить снова хочется. А по ночам соловьи разливаются. Здесь очень красивые места. Впрочем, на чей вкус. А им здесь нравится.