Поделиться
- Вон он, Кузнецовский, - кивнул помощник машиниста Александр Безносов. Три крутые каменные головы впереди были покрыты редкой шевелюрой лиственниц. Северные "виски" посеребрила снежная седина. И тоненькая, едва видимая ленточка трассы опоясывала "лбы" высоко-высоко, под самыми облаками...
Скалы громоздились и наступали. Чем ближе, тем неприступнее перевал. Уйти от него, обмануть, нырнуть под сопку...
"Подъем на гребень Сихотэ-Алиня был настолько крут, что вынуждал нас двигаться зигзагами и карабкаться на четвереньках, хватаясь руками за корни деревьев", - так описывал переход через хребет в этих местах знаменитый исследователь Владимир Арсеньев. За свою полную лишений и опасностей жизнь, он два десятка раз пересекал Сихотэ-Алинь. Изыскателям партий Кузнецова, Реймерса, Мирголовского приходилось делать это почти ежедневно. И выполнять при этом колоссальный объем работ, который подсчитают позже: геологическая съемка - 131 километр, инженерно-теодолитные ходы - 156 километров, укладка натурной трассы - 81 километр, шурфование и бурение - 289 погонных метров...
Цифры могут о многом сказать. Но только из кабины тепловоза мне стала понятна гениальность кузнецовского замысла. Его суть: в долине реки Верхняя Удоми трасса должна сделать разворот на 180 градусов и двинуться в обратном направлении, спиралью закручиваясь в сопки. Тяга - тройная, три паровоза в сцепке, уклон - 25 метров подъема на каждый километр пути.
Это решение и сегодня восхищает профессионалов. Тогда многих - раздражало. Первая комиссия - при жизни Кузнецова. Вторая и третья - после его гибели.
Наверное, неопределенность давила на него сильнее усталости. Партия N5 была полностью отрезана от Большой земли, продукты сбрасывал на перевал "небесный тихоход" У-2. Не с кем проверить расчеты, не с кем посоветоваться. А еще боли в сердце, подорванном экспедициями... Он выглядел гораздо старше своих сорока двух.
Тридцать лет назад я разыскал бывшего начальника топографического отряда Петра Григорьевича Амягу. Он приехал работать на перевал в январе 1944 года, уже после смерти Арсения Петровича.
- Умом понимал: раз изыскатели прошли, то дорога будет. Но добрался к перевалу и за голову схватился: неужто такое возможно?! Весь февраль, март лазали по сопкам, делали съемку - нас заставили проверять Кузнецова. Ноги и сердце загнали вконец. И ни единой ошибки не нашли. Это была добрая работа!
И человек Кузнецов был добрый. "Знаете, что поразило, когда мы переносили в поселок Высокогорный его прах? - рассказывал мне один из тогдашних школьников-поисковиков Александр Углов. - Глубина могилы. Выбить почти три метра в скале, да еще зимой... Это, знаете, кое-что говорит и о мертвом, и о живых..."
Арсений Петрович Кузнецов погиб от инфаркта миокарда. На столе остались законченные вчерне расчеты Удоминской петли. Он заарканил ею перевал, но захлестнул себе сердце.
Он не узнал, чем завершились споры вокруг его трассы. Унес с собой тревогу, обиду, надежду. Но кадры архивной кинохроники возвращают нас в августовские дни 1945-го: эшелоны с танками, орудиями, солдатскими теплушками бегут и бегут по кузнецовской дороге - к океану...