Авдотья Смирнова: Мне хотелось сделать картину про мужской взгляд
Фильм Авдотьи Смирновой "История одного назначения" по книге "Святой против Льва" Павла Басинского и реальному эпизоду из жизни молодого Толстого оценили на "Кинотавре", прежде всего, за литературную основу. Награду за лучший сценарий присудили Павлу Басинскому, Авдотье Смирновой и Анне Пармас. Картина получила и приз зрительских симпатий кинофестиваля в Сочи, набрав самое большое количество баллов по итогам голосования публики. Если бы существовал в природе знак отличия за лучший финал фильма, он ушел бы в те же руки - редко когда кому удается достичь такого мощного эмоционального воздействия буквально на самых последних кадрах.
На "Кинотавре" Авдотья Смирнова и Анна Пармас рассказали, как они работали в соавторстве с писателем Павлом Басинским. И как небольшая глава из толстовской трилогии стала основой сюжета двухчасового фильма.
Про сегодня и всегда
Авдотья Смирнова: Сценарий был задуман летом 2015 года. У меня не было задачи рассказать о сегодняшнем времени метафорически, потому что в России поток времени не устроен линейно. В книге Павла Басинского меня настолько поразила маленькая, буквально на три страницы, главка "Спасти рядового Шабунина", что мне захотелось снять по ней картину. Поразила она именно тем ощущением, что происходит сегодня и сейчас. И некоторым образом всегда. Но задачи спрятаться за 19 век не было.
Я не собиралась снимать кино про Толстого. Более того, для меня это не совсем фильм о Толстом, может быть, даже совсем не о Толстом… Так уж получилось, что я вдруг поймала себя на том, что читаю книгу дальше, но все время думаю про ту небольшую главу. Читала я в отпуске, на Камчатке, в другом часовом поясе. Дождалась, когда в Москве наступит приличное время, и позвонила Павлу. Сказала, что хочу из этого сделать кино. Паша, правда, удивился: "Короткий метр, что ли"? И стал меня отговаривать: "У вас такие легкие лирические фильмы, зачем вам эта мрачнейшая история?" Я даже не могла толком объяснить, зачем… Но позже мы встретились, я познакомила Павла с Анной Пармас, попросила их написать сценарий, и первый драфт они создавали вдвоем. Потом подключилась я, уже мы с Пармас сели вдвоем - вышивать по канве…
Мне хотелось снять мужскую картину. И я сознательно изгоняла оттуда какие-то вещи, которые больше присуще моему гендеру, нежели противоположному. От первоначального желания любого автора, чтобы на его фильме плакали, я отказалась в пользу желания, чтобы было тяжело. Мне очень хотелось сделать картину про мужской мир и мужской взгляд.
Ротное хозяйство 1866 года
Анна Пармас: Для меня это была самая тяжелая работа и самый трудный сценарий, потому что от меня он дальше всего. Я очень переживала, потому что в отличие от Авдотьи и Павла я не так хорошо исторически образована, и все, что касается речевых характеристик, было для меня неизведанной территорией. Но Авдотья умеет уговаривать. Мы встретились с Павлом и месяца три знакомились. То есть Паша знакомился со сценарной работой, что это такое, а я знакомилась с "Историей одного назначения" и вообще с историей Толстого. По три дня в неделю, по три часа он мне рассказывал о Толстом, а я ему пересказывала книги вроде Линды Сегер "Как хороший сценарий сделать великим". Мы обменивались знаниями, у нас стала рождаться приблизительная схема, потом она стала не приблизительная, и Павел сказал, что отъедет и напишет то, что мы обсудили. А когда вернулся, привез уже большой текст - то есть за две недели он написал почти новую книгу!
Я не знаю, стоит ли рассказывать все секреты нашей творческой лаборатории. Что Лев Николаевич Толстой вначале, по остроумному замыслу Дуни, у нас являлся второстепенным героем. Мы пытались это сделать, но как бы мы этого ни хотели и как бы остроумно это ни выглядело, стало очевидно, что второстепенным героем Толстой быть не может. И он сам, собственно говоря, вышел на передний план. Единственное, что в первоначальном варианте было так же, как и в окончательном - это то, что начиналось все легко и почти водевильно, а заканчивалось трагично. Это была наша задумка, что мы поразим таким образом всех...
Павел Басинский мне давал литературу. Присылал ссылки на библиотеку, где было, например, подробно описано ротное хозяйство 1866 года, потому что я совершенно не имела о нем ни малейшего представления. Оттуда выяснилось все про уловки ротной экономии - как и сейчас, так и тогда все эти имеющиеся способы зарабатывания и увода денег в сторону…
Замечательно был написан Павлом персонаж Бобылев. От его гениальной речи о том, какой нитью связаны все от государя-императора, через всех министров и до самого последнего солдата мы были в восторге. Наконец Дуня сказала: теперь я понимаю, про что фильм, но мы должны с тобой все это дело собрать. И дальше начались наши полугодовые мучения. Просто страдания! Сценарий не давался. Лев Николаевич не хотел выходить никак, не беседовал с нами и не говорил нам, какой он... У нас была так называемая "стена плача", то есть мы уже дошли до того, что у нас, как написано в учебнике, все эпизоды были на стене в картинках. Мы переставляли их так и эдак, пока, наконец, не вышли на взаимоотношения Гриши Колокольцева и Льва Николаевича, историю любви молодого человека к старшему другу. Сначала ее в принципе не было. Но на этом стержне мы придумали и все остальное, и были собой страшно довольны. Мы были так счастливы, как никогда, когда написали слово "конец, титры"! Ну, и естественно, крепко выпили…
Джойстик для Толстого
Авдотья Смирнова: Кроме Евгения Харитонова я ни одного артиста на роль Толстого не пробовала. Сергей Сельянов (продюсер - прим.ред.), когда мы ему показали последний вариант сценария, сказал: "Все хорошо, а теперь главный вопрос - кто будет играть Толстого?" Я честно ответила: не знаю. А потом я попала на спектакль "Обыкновенная история" в Гоголь-центр, и там в трех маленьких - даже не ролях, а практически эпизодах - увидела Женю, и сразу после спектакля позвонила Пармас: "Похоже, я нашла Толстого". Я увидела очень большой актерский диапазон. Кроме того, в Жене есть та пластическая составляющая, которая мне была важна, ведь Толстой, каким он сам себя описывал, - нечто с длинными руками, которыми он неправильно размахивает, большими ушами, большим носом… И еще Женя Харитонов без грима фантастически похож на Толстого, если посмотреть на фотографию молодого писателя, где тот еще без бороды, без усов, совсем юный. Но сходство лица меня волновало меньше всего, потому что при нынешних возможностях грима все можно сделать. Но вот та особенность, какая-то непохожесть, нескладность стала решающей. Мы сделали пробу. Женя очень нервничал, мы репетировали, у меня репетиционный период всегда проходит до съемок. И что-то получалось, что-то нет, был даже момент, когда я дрогнула и позвонила Кириллу Серебренникову: "Кира, немедленно мне расскажи, как управлять артистом Харитоновым, где у него джойстик?" И Кирилл дал мне очень ценный профессиональный совет, я им не поделюсь ни с кем, но он мне рассказал, как работать с артистом Харитоновым, и я успокоилась. Начали снимать. В первый день, естественно, все психовали. Съемки начались с Ясной Поляны. И вот на первом объекте, в Ясной Поляне Женя почувствовал, что он нашел Толстого. И дальше мы уже шли спокойно и уверенно. Для меня это мой Толстой, и он такой.
Софья Андреевна из Instagram
Авдотья Смирнова: Роль жены Толстого Софьи Андреевны с самого начала писалась на актрису Ирину Горбачеву. Это было еще до фильма "Аритмия". Мы знали, что это будет она. И что это будет именно Соня Толстая из Instagram. Иру я даже не пробовала, они только репетировали вместе с Женей. Мы выстраивали их отношения, которые происходят за кадром. Мне очень нравится, как они смотрятся вместе. Оба длинные, с этими руками, ногами, такие немножко буратинистые и при этом удивительно красивые. Мне хотелось передать ощущение, какие они необыкновенно прекрасные люди. И мне кажется, дуэт получился. По крайней мере, я испытываю большое удовольствие, когда на них смотрю.
Мое ощущение Софьи Андреевны Толстой раз и навсегда было сформировано книгой Ивана Алексеевича Бунина "Освобождение Толстого". Бунин боготворил Толстого и всю его семью. Софью Андреевну он там с восхищением и любовью описывает как человека невероятно талантливого и остроумного. Я некоторые фразы из "Освобождения Толстого" я наизусть помню. И все эти фразы, которые Бунин приводит - Софьи Андреевны. "Левочку, как я, никто не знает: Левочка больной, ненормальный человек". Или: "Посмотришь, у самых обыкновенных людей дети как дети - и талантливы, и умны, и учатся, а мой-то гений каких народил". "Сорок восемь лет прожила я со Львом Николаевичем, а так и не узнала, что он за человек". Такое могла сказать только необыкновенная женщина. Поздний образ Софьи Андреевны, когда она была душевно расстроена, по-настоящему душевно больна, все вспоминают. Когда женщина, которая пожертвовала своей жизнью, была секретарем, матерью детей, хозяйкой, и в итоге сошла с ума и стала взламывать его ящики или бегать топиться в пруд, - все это очень поздний период их брака. Но сначала была невероятная любовь, необыкновенная семья и красивейшая пара. И мне очень хотелось, чтобы в фильме было видно их настоящее влечение друг к другу, как они друг другу нравятся. При том, что там полно и их ссор, но это ссоры пылких молодых людей. Они вместе были сорок восемь лет, из которых лет тридцать прожили в такой душевной близости и таком сильнейшем любовном увлечении друг другом, с такой страстью, что я просто не знаю других таких браков в истории.