Сделано в Америке

Так, впрочем, рассудил бы исполнитель с чётким пониманием своего потолка. Для Дель Рей же - что демонстрирует вся её безупречная (лишь бы не сглазить) карьера, построенная по принципу "дальше - больше", - никаких потолков и пределов, кажется, не существует вовсе. Так и с только-только вышедшим Norman F***ing Rockwell (неслучайно названным в честь "мастера эпизода" - знаменитого заокеанского иллюстратора): она просто - как нечто само собой разумеющееся и даже не особенно неожиданное - взяла и выпустила прекрасный альбом. Пожалуй, лучший - минимум в собственной дискографии. Максимум - вообще в зарубежной женской поп-музыке последних лет.

А всего-то и нужно было довести до совершенства и без того отлично работающий творческий метод, когда-то кем-то определённый двусмысленным и, чего не отнять, исчерпывающе метким термином heroin(e)-pop. Сочинить десяток хитов-зарисовок, сохранить фирменную винтажную кинематографичность - да украсить всё это стилизованной под золотые шестидесятые психоделией. Последней в принципе трудно испортить какую угодно кашу, но у Ланы - очевидно, тесно знакомой с определёнными состояниями сознания и многократно об этом спевшей - с ней получилось особенно хорошо. До такой степени, что местами пластинка срабатывает наподобие тонко настроенной машины времени и натурально забрасывает слушателя вместе с нью-йоркской дивой, скажем, в номера отеля "Челси". Или в студии звукозаписи Санта-Моники на противоположном побережье - тех лет, когда там собирались, фанатично творили, расслаблялись, продуктивно грустили и откровенничали друг с другом величайшие.

Вот, скажем, мрачноватая Mariners Apartament Complex с затягивающим в какой-то водоворот бряцанием акустики и переборами фортепианных клавиш даже чисто по мелодии и ритму выстроена так, словно дуэтом с Ланой вот-вот гнусаво затянет строку-другую молодой меланхолично-ироничный Леонард Коэн; а в припеве у неё - прямой цитатой - коэновское же I'm your man. А вот - F**k it I love you: гипнотический бит плюс постепенно нарастающее напряжение, которое превращает мягкий калифорнийский грув в тревожное музыкально-эмоциональное зарево. Или - The Greatest, в которой Лана столь лирично признаётся в тоске по рок-н-роллу и столь проникновенно рассказывает про Лос-Анджелес, что легко сошла бы за свою, например, в саундтреке недавнего тарантиновского шедевра. Или - Doin' Time, обманчиво легкомысленный, адаптированный на манер рэгги и даба, будто слегка поплывший на изнуряющей жаре кавер на одноименный хит Sublime - один из главных постмодернистских шлягеров позапрошлого десятилетия по ту сторону Атлантики.

В качестве вершины, апофеоза и аудиально зафиксированного чуда - десятиминутная Venice Bitch, которая успевает побыть сразу несколькими композициями в одной: начинается с негромкого и вкрадчивого барокко в сопровождении приглушенных струнных, продолжается фолковым мотивом, а перерастает в захватывающую абстрактную импровизацию для трио электрооргана, электрогитары и голоса - как если бы студию звукозаписи вдруг незримо посетили мечтательные и слегка безумные ангелы с лицами Сида Баррета и Ричарда Райта. И нет - речь тут не о банальном копировании и не о примитивной адаптации.

Дель Рей и её команда логически необъяснимым образом порой добиваются эффекта спиритического сеанса - или, быть может, неторопливой поездки на каком-нибудь "Бьюике" с открытым верхом по безграничным пространствам Америки не настоящей, а вымышленной - напитанной пресловутым духом свободы, будто специально созданной для бесконечных путешествий и бегства от реальности, вытканной из иллюстраций того же Нормана Рокуэлла, строф Сильвии Платт, голливудских ретро-полотен и кадров "Забриски Поинт", нотных грамот Гершвина, бахромы на штанинах заношенных джинсов, потрепанных звездно-полосатых флагов на лужайках с автополивом, гитарных ремней с кислотным орнаментом, снимков длиннющих шоссе в закатном багрянце на Западе, страниц из путевых заметок Керуака, фотографий Вудстока, пикников у озера Мичиган и прогулок по Венис-Бич; Америки, населёнными призраками былого - немного пугающими, непредсказуемыми и нервными, но всё-таки обаятельными и дружелюбными. Звучит здорово, не правда ли?

Но не звучало бы настолько здорово без пения самой Ланы. Она, допустим, так себе вокалист с "академических" позиций (и в сравнении с куда более уважаемыми ширнармассами Бейонсе или Гагой), зато её подача - все эти подмурлыкивания, подмяукивания, вибрации и смены тембра, вся эта затаённая, почти неуловимая тоска с потусторонними полутонами, все эти намёки (а иногда и прямые указания) на бушевание роковых страстей - обладает уникальным свойством, которому в литературном русском языке лучше всего соответствует глагол "уносить". И которое, наверное, позволило бы ей при необходимости подменить неземную Джули Круз в линчевском "Доме у дороги".

И, с другой стороны, гламурную Нэнси Синатру в саундтреке одной из классических глав "бондианы" - только неснятой. Такой, чтобы Бонд и девушка Бонда в ней не спасали бы мир, а всё время томно смотрели в глаза друг другу и зрителям - на фоне уничтожения этого самого мира приснившимися режиссёру разноцветными ядерными взрывами. Да, образ измученной тяжестью бриллиантов старлетки, выводящей рулады в обильно оркестрованных титрах нуарного ретро-фильма про шпионов, частных детективов, гангстеров и прочих хмурых мужчин, был близок Лане и прежде. Но сейчас её акцентированная женственность и откровенная авто-сексплуатация (равно как явная влюблённость в архетипичные мужские и женские типажи - между прочим, достойная уважения в нашу-то "прогрессивную" пору) особенно эффектно скомбинирована с другими составляющими. Конкретно - со всё тем же шестидесятническим live fast и - чуть ли не главное - с интеллектуальной начинкой текстов.

Изобретательность в жонглировании словами и аллюзиями для Дель Рей дело, в принципе, не новое: достаточно вспомнить, как она, например, ловко рифмовала скрипки с ультранасилием, перефразировала Джима Моррисона, сравнивала своего бойфренда с Лу Ридом и изысканно, с нежнейшими интонациями материлась в песнях про любовь из голливудской мечты, вгоняя в краску наиболее впечатлительных поклонников. Однако её очередной лонгплей и в этом смысле - заметный шаг вперёд. Как бы замечателен и разнообразен он ни был чисто музыкально, максимальным удовольствием будут вознаграждены лишь те, кто хотя бы относительно хорошо разбирается в массовой культуре Соединённых Штатов, интересуется ею - или в крайнем случае не ленится гуглить.

Спектр - поистине неохватный. От конкретных отсылок к вышеупомянутому художнику Рокуэллу и поэту Роберту Фросту - до зашифрованных приветов Мерилин Монро и Нико. От неожиданных сравнений жилистых, облачённых в белое американских матросов с античными мореплавателями (и самой себя - с коварной сиреной) - до перевернутого с ног на голову kiss-kiss, bang-bang вышеупомянутой мисс Синатры. От упоминаний древних, всеми забытых "гаражных" групп и размышлений о судьбе как рисунке на открытке Hallmark - до игривого кивка на созвучие в английском языке пляжа и понятно какого бранного существительного. От многообразия неприличных значений невинного слова high - до ещё большего многообразия значений глагола to do. Короче говоря, настоящая энциклопедия - и подтверждение того, что автор, по её же собственным словам, на сто процентов American-made (сделана в Америке).

В то же время - никакой унылой кичливой зауми. Всякие там междустрочные дополнения, контексты, оммажи и прочие маркеры широкого кругозора и нестандартного склада ума лихо (и органично) вшиты в понятные каждому, эмоционально насыщенные, рассказанные от первого лица мелодраматические истории об отношениях полов, душевных мытарствах, роскоши и разврате, непростых воспоминаниях и болезненной ностальгии, человеческой жестокости, фатализме, одержимости, собственных нешуточных переживаниях, разрушительных депрессиях. В общем - о греховной шальной жизни под провокационным лозунгом из трех слов (где третье - "рок-н-ролл"), который, кажется, нисколько не устарел за пять десятилетий. И в более-менее одинаковой степени применим что к певице-хиппушке в раздолбанном фургоне по пути на сейшен, что к барышне в салоне баснословного авто по дороге к роскошному концертному залу, что к усыпанной блёстками групи в чьей-нибудь гримёрке - что к какой угодно ещё лирической героине многоликой Дель Рей. Такие вот единство и борьба противоположностей от бывшей студентки философского факультета.

Отдельный вопрос - есть ли в перечисленном хоть толика искренности? В конце концов, гипотеза о Лане (ностальгирующей то - типично для white trash - по консервативным красотам упорядоченного прошлого, то - в соответствии с повесткой юных креаклов - по левацким цветочкам в дулах винтовок) как о хитроумном, тщательно продуманном, мастерски реализованном за огромные деньги продюсерском проекте до сих пор остается одной из самых актуальных. Впрочем, спорить о позёрстве, предполагать обман, разводить конспирологию и обвинять её в расчетливой коммерческой имитации надрыва можно сколько угодно. Это едва ли мешает самой артистке быть кумиром миллионов. По большому счёту - без пяти минут живой легендой, почти единолично вернувшей в западный шоу-бизнес моду на декаданс, минор и ретро. Прежде всего - благодаря чувственному и умному репертуару.