Как в Кузбассе сохраняют память о жертвах репрессий

Каждый год поздней осенью в кемеровский поселок Ягуновский съезжаются потомки репрессированных, и красные гвоздики ложатся на холодные камни под короткие, как выстрелы, удары метронома. Близкие погибших приходят почтить их память к мемориалу, на котором до сих пор нет списка жертв.

Заведующий складом управления подсобных предприятий Харитон Иванович Дрыгин в 1937-м проживал с женой и тремя сыновьями в Кемерове на улице Индустриальной. 29 ноября 41-летнего Дрыгина арестовали "за организацию вооруженного восстания, оказание помощи международной буржуазии, проведение контрреволюционной пропаганды и агитации и участие в контрреволюционной организации". "Тройка" управления НКВД приговорила арестованного к высшей мере наказания - расстрелу - 2 декабря. Приговор был приведен в исполнение 10 декабря. Все произошло очень быстро.

- И моя бабушка осталась одна с тремя детьми - одиннадцати, восьми и пяти лет. Родня от них отвернулась - испугались преследования. Во время войны бабушка тяжело заболела. Мальчишки ее, парализованную, возили в больницу на саночках. Из жизни она ушла в 1945-м, - вспоминает внучка репрессированного Маргарита Владимировна. - А позже, когда мой отец служил в армии воздушным стрелком, командир уговаривал его поступать в летное училище. Мол, давай скроем, что ты "сын врага народа". Но отец решил этого не делать. Выучился на строителя, работал главным механиком стройуправления, многие важные объекты в Кемерове возводились под его руководством. И папины братья получили образование, стали достойными людьми. А деда реабилитировали только в 1957-м. В справке, которую выдала областная прокуратура, нет ни слова о том, где он погиб. Но папа рассказывал, что именно на Ягуновке они видели отца в последний раз.

...К мемориалу на улице Баха почти вплотную подступают жилые дома. А осенью 1937-го здесь стояли только три деревянных барака и был вырыт ров глубиной от шести до восьми метров. Гора глины возвышалась над дощатым забором. Осужденных по нелепым обвинениям "в заговорах и контрреволюции" пригоняли из Кемерова большими партиями. Очевидцы вспоминают, что колонна (по шесть человек в каждом ряду), которую сопровождали вооруженные охранники с собаками, растягивалась на километр: голова была уже у ворот лагеря, а хвост - где-то на подступах к соседней деревне Комиссарово. Колонну пригоняли ближе к вечеру, а на рассвете из-за высокого забора доносились выстрелы. "Очередной этап придет, и через четыре-пять дней людей как не бывало. За ночь охранники все уберут, и только дым стоит черный-черный. Всю зиму, даже в сорокоградусные морозы смрад стоял", - рассказывают местные жители, бывшие в то время еще детьми.

Ягуновский пересылочный пункт, так называемое "расстрельное место", функционировал всего четыре месяца - с поздней осени 1937-го до начала весны 1938-го. Бараки, стены которых были сплошь исписаны именами, фамилиями и прощальными посланиями узников, поручили разобрать на доски бригаде шахтостроителей. Те отказались. И тогда бараки сожгли, а место разровняли. Опустевшая территория охранялась в течение пяти лет. Но и потом вести на ней строительные и земельные работы категорически запрещалось.

Плита и камень со словами "Здесь захоронены жертвы репрессий 1937-1938 годов. Память о безвинно пострадавших будет вечно в сердце народном!" появились на расстрельном месте только в 1987 году, а в 1998-м в Ягуновском установили стилизованную часовню - на народные пожертвования. Инициатором выступил настоятель церкви преподобного Сергия Радонежского отец Александр Москалев. В начале 2000-х историей Ягуновки заинтересовались учащиеся местной школы N 50. Ребята-поисковики из исторического клуба "Память" решили собирать свидетельства очевидцев страшных событий прошлого.

- Первым делом опросили своих родных и знакомых, поговорили соседями и вышли на старожилов поселка - братьев Павла Фроловича и Родиона Фроловича Широкожуховых, - вспоминает руководитель поисковой группы, учитель ОБЖ 50-й школы Александр Рудюк. - Затем связались с кафедрой Кемеровского госуниверситета и местной епархией, они нам помогли собрать информацию. Составили план-схему бывшего лагеря, установили сроки, в которые он действовал. Но точное количество погибших людей выяснить так и не удалось. Это можно примерно рассчитать, исходя из свидетельств очевидцев и родственников репрессированных, у которых в справках о реабилитации указано это место. Только вот таких единицы. Скажем, на запрос о судьбе расстрелянных кемеровских священнослужителей представители епархии получили подробный ответ. В документах же у подавляющего большинства места исполнения приговора не значится. Так что судить можно лишь по косвенным признакам. Одна из наших учительниц вспоминала: когда арестовали ее отца, они с мамой каждый день ходили на Ягуновку пешком из деревни Елыкаево, что на противоположном берегу Томи. Они своими глазами видели, как охранники завели отца в барак, потом сопроводили в баню, вернули обратно... И все. Больше никаких сведений о человеке. Пропал бесследно.

На основе собранных материалов школьники с помощью родителей смонтировали фильм "Ягуновский набат" и подготовили исследовательскую работу, с которой выступали на конференциях. Призывая возможных очевидцев репрессий рассказывать об этом. Но когда Александр Рудюк обратился по поводу Ягуновского пересылочного пункта к представителям правоохранительных органов, ему ответили вопросом на вопрос: "Откуда вы знаете, что там были расстрелы?". И кемеровским ученым (экспедиции по объектам бывшего СибЛАГа в Кузбассе проводила доктор исторических наук Любовь Гвоздкова) вести раскопки для проведения исследований в Ягуновском не разрешили.

Потому, хоть восстановить историю расстрельного места и удалось, по сей день практически отсутствуют документальные подтверждения расстрелов огромного количества ни в чем не повинных людей. Косвенным подтверждением можно считать такой факт, рассказанный жителями Ягуновского: охранники лагеря принимали у родственников лишь первую передачу для арестованного, а потом сообщали, что он выбыл в неизвестном направлении без права переписки. Только вот выходящих из-за высокого забора людей никто никогда не видел. Потомки некоторых из них на свои средства установили возле памятника мемориальные таблички, считая Ягуновку местом последнего упокоения своих близких.

Сегодня в школе N 50 учатся уже дети первых поисковиков. По мере возможности они продолжают собирать информацию о безвинно казненных. Но оставшихся в живых свидетелей становится все меньше. Каждый год перед Днем памяти жертв политических репрессий школьники проводят на мемориале субботник, убирают мусор.

- К сожалению, не все понимают, насколько это место значимо и трагично, - отмечает замглавы города, начальник теруправления жилых районов Ягуновский и Пионер Марат Нагаев. - Бывает хулиганят, мусорят и откалывают уложенную на мемориале плитку. Полиция об этом осведомлена, но территория открыта, не охраняется... Конечно, мы стараемся поддерживать порядок. На следующий год планируем заменить ограждение, заасфальтировать дорожки, уложить керамогранит вместо кафельной плитки. Это допускается без каких-либо специальных разрешений и согласований. А вот проведение полномасштабного ремонта либо реконструкции осложняется тем, что мемориал официально является историческим памятником.

Компетентно

Юлия Гизей, руководитель комитета по охране объектов культурного наследия Кемеровской области:

- Памятник на улице Баха включен в единый государственный реестр объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации как объект культурного наследия регионального значения в 2007 году. Кстати, всего в этот реестр вошло девять памятников, связанных с репрессиями, в том числе пять мест захоронений. Федеральный закон возлагает бремя содержания памятника в надлежащем техническом состоянии на собственника объекта культурного наследия. Работы по сохранению последнего (ремонт, реставрация, противоаварийные работы) должны проводиться лицензированными организациями на основании задания и разрешения на такие работы, а также согласованной проектной документации. Но к нам в комитет соответствующих заявлений относительно объекта в жилом районе Ягуновский не поступало. С 2007 года нет и заявлений о включении подобных объектов, связанных с массовыми захоронениями жертв репрессий, в федеральный реестр. Отсутствие же в настоящее время работ по выявлению мест захоронений репрессированных связано также с тем, что архивные фонды, содержащие необходимую информацию, засекречены.