Папа не может

То есть прямое продолжение культового "Молодого Папы" с блистательным Джудом Лоу. Правда, сам-то блистательный Джуд Лоу в сиквеле до поры до времени блистает почти исключительно горизонтально. Его герой лежит в глубокой коме, лишь изредка мелькая в чьих-нибудь видениях; донорские сердца - будь они христианскими или мусульманскими - не приживаются вопреки отчаянным стараниями врачей. Остаётся только ждать. Понимая, конечно, что сознание к Пию XIII рано или поздно вернётся, ведь нельзя же взять и вообще выкинуть Пия XIII из сюжета.

Впрочем, и без Ленни Белардо фактура The New Pope складывается вроде бы весьма успешно. Во-первых, понтифику быстро (хотя и не без трагикомических приключений) находят замену в лице Джона Малковича, который, будучи, казалось бы, типичнейшим американцем, ухитряется найти в себе аристократический шик для роли сэра Джона Брэннокса - английского католического священника с подведёнными глазами, тайной психотравмой и неконтролируемой тягой к запрещённым веществам. Во-вторых, в силу определённых причин куда больше внимания уделяется замечательному Сильвио Орландо: кардинал Анджело Войелло теперь не просто хорош типажом, но и вполне обоснованно претендует на центральное место в нарративе (к тому же забавно "раздвоившись" удачной шутки ради).

Наконец, в-третьих - это красиво. Красиво по-разному: от китчевого интро с неприличным танцем монашек у неонового креста, мини-пародий на религиозные сюжеты и отсылки к "Основному инстинкту" - до тех эпизодов, когда режиссёр включает серьёзного академического художника, чтобы продемонстрировать своему зрителю этакие ожившие полотна и потасовать настроения. Вот вам британское поместье: обязательная сумрачная дымка снаружи, саркастичный дворецкий на пороге, лабиринты комнат и подавленные перверсии внутри. А вот, скажем, светлое, солнечное средиземноморское побережье с симметрично расставленными человеческими фигурками. Или, наоборот, неуютная зимняя Венеция, написанная холодными красками и отражениями фонарей в чёрной воде.

В общем, куда ни промотай - абсолютно любой, даже снятой для какой-нибудь трёхсекундной интерлюдии сценкой можно залюбоваться, прицокивая да придыхая; гиперэстет Соррентино уверенно обгоняет уже не то что других современных жрецов великой кинокрасоты с уклоном в геометрический фанатизм (Райана Мёрфи, Уэса Андерсона), но даже самого себя чуть более раннего периода. Ценители удовольствий поприземлённее тоже не уйдут обиженными: дамам - подтянутый Джуд Лоу в плавках, джентльменам - брать с Джуда Лоу пример. Не стоит переживать и насчёт экстравагантного "католического гламура": обряды и ритуалы по-прежнему похожи на показы модного дома в сопровождении надлежащей поп-музыки. И сочинить бы ещё ко всему перечисленному великолепию сценарий получше.

Как минимум - не столь прямолинейный. Если "Молодого Папу" при далеко не идеальной повествовательной манере заметно украшал флёр сатирического абсурда вкупе с изящной недосказанностью, то в "Новом" сатира куда толще, и многоточия превратились в жирные точки. Папа Брэннокс - в сущности очень простая, одномерная, явно эскизная иллюстрация неудовлетворённых детско-юношеских амбиций. Папа Белардо стремительно лавирует от пикантной неоднозначности к забронзовевше-непререкаемой святости и творению чудес. Служители престола в большинстве своём слишком чётко делятся на хороших и плохих. Пороки - на "допустимые" и "недопустимые".

Тему смирения плоско раскрывают через добровольно-принудительный интим здоровой молодой женщины с парнем-инвалидом. Темы жертвенности, покаяния и прочих христианских ценностей - через высокопарные диалоги с участием Сесиль де Франс, коих чересчур много. Пышные афоризмы - типа "Вы человек из бархата, а он хрупкая фарфоровая статуэтка" - претендуют на глубокомысленность, однако звучат натужновато. Соответственно, теряется тот самый тончайший баланс - симбиоз дерзкой антиклерикальной провокации и трогательных попыток примирить церковные догмы с человеческим несовершенством.

Ныне за оный отвечает разве что вышеупомянутый Войелло - единственный по-настоящему сложный персонаж с интересной линией развития от прожжённого интригана-комбинатора к своеобразному праведнику. Именно его прагматичная посредственность, по-своему гениальная серость, умение относиться к грехам исходя из хитросплетения обстоятельств и сугубо политические отношения с Богом обеспечивают сериальному Ватикану аккуратный, хотя и несколько условный хэппи-энд. По аналогии с любимым кардиналом ФК "Наполи" - не чемпионство, но кубок: манёвр между Сциллой "прогрессивных веяний" и Харибдой оголтелого фундаментализма. Который Соррентино, кстати, не упускает случая хорошенько пнуть - якобы остроумно, а по факту с неуклюжей оглядкой на актуальные левацкие тренды.

Здесь и непременные лозунги за гендерное равноправие, и на удивление политкорректное (на фоне очевидной неполиткорректности шоу в целом) отношение к европейскому нашествию нелегальных мигрантов, и нескрываемые надежды на дальнейшую - пусть вялотекущую - либерализацию католичества, и чуть ли не протестантский итоговый посыл: дескать, личный комфорт - физический, духовный, материальный ли - куда важнее каких-то там указаний свыше и конфессиональных установок. В этом смысле "Новый Папа" мало чем отличается от аморфных полнометражных "Двух Пап", вчистую проигрывая "Молодому". С другой стороны, даже так он является уникальным в своём роде проектом - поскольку нигде больше нам не расскажут и не покажут, что религия может быть чувственной, ироничной и стильной. Возрадуемся.