Снять "фильм о религии" в наше время очень сложно, так как на этом пути можно попасться в несколько ловушек. Сюда относится увлеченность христианской атрибутикой со всеми возможными ее проекциями в коллективном бессознательном - и это верный путь к очередной поделке в духе писаний Дэна Брауна. С другой стороны, диалектика человеческого мышления исправно создает запрос на невнятную по сути, но эффектную по форме борьбу "добра" со "злом" - и, как следствие, в разных жанрах исправно штампуется продукция разной степени убожества (и изобретательности). Кроме того, с некоторых пор модно множить истории о преступлениях отдельных (преимущественно католических) священнослужителей. Здесь в качестве поджанра можно выделить изобличение жестокости и косности "богобоязненного" общества в целом - чем, вероятно, отчасти и объясняется феноменальный успех "Рассказа служанки" (The Handmaid’s Tale). А вот позыв снять что-то "духовное" и "правдоискательское", когда он осложняется банальным непониманием материала, целей и задач, приводит к возникновению таких одуряющих образцов эклектики как, например, "Пути Господни" (Herrens veje) .
Редким мастерам удается снять что-то нестандартное, например, очерк о "повседневной жизни" церковных иерархов, подавая происходящее в обертке политического триллера, но при этом умело внедрив философскую и морально-ценностную составляющую под знаком вопроса, передав зрителям право делать свои собственные выводы (и "Молодой папа" с этим справился идеально). Вне тенденций, обобщенных выше, особняком стоят комедийные сериалы - где одним из лучших образчиков является, пожалуй, "Преподобный" (Rev.) с Томом Холландером. А вот по части создания даже не апологического, а просто правдоподобного изображения жизни тех, кто выбрал веру в качестве ориентира, идей удивительно мало. Тем более радостно в этой связи появление на современном телевидении такого сериала, как "Сломленный" (Broken).
Перевод оригинального названия в данном случае представляет собой некоторую философскую проблему, так как из него не ясно, кого считать сломленным - главного героя, провинциального католического священника Майкла Керригана, его паству или всех вместе? Отец Майкл служит в беднейшем приходе на севере Англии, среди его прихожан - незримое большинство, состоящее, как это ни парадоксально, из меньшинств. Это, вероятно, как-то улучшает общую статистику, но в государственных масштабах лишь размывает проблему, корень которой - безработица, отсутствие перспектив и, как следствие, полнейшая безысходность.
Жизнь этих Дэниелов Блейков видна как на ладони: многодетную мать-одиночку увольняют из игорного клуба за то, что она взяла несколько фунтов из кассы до зарплаты; чернокожего подростка-шизофреника, досрочно выписанного из больницы, во время приступа полицейский застреливает на глазах матери; успешного офисного клерка зависимость от игровых автоматов приводит на грань самоубийства… Эти события захватывают в водоворот родных и близких, обреченных на такое же будущее детей, сотрудников социальных служб, полицейских, соседей, подвернувшихся под горячую руку.
Им становится некуда идти, когда призрачная надежда на исправление ситуации и суровый приговор собственной жизни исходят из одного и того же источника. Причем конкретных служащих в некоторых ситуациях также сложно винить: если они хоть на шаг отойдут от предписанных стандартов и регламентов, сами тут же окажутся в том же положении, что и тысячи тех, чьи проблемы они пока что наняты разрешать.
И все они идут в церковь. Большинство - не от большой веры, но от отчаяния. Поколение тридцати-сорокалетних зачастую имеют перед глазами пример собственных стариков, их несгибаемости, но в чем состояла их сила - в суровом послевоенном жизненном опыте, нетребовательности, житейской мудрости или в вере, они не могут понять. И как дети, к сожалению, неоднократно обманутые дети из неблагополучных семей, сурово смотрящие исподлобья и готовые чуть что убежать от очередного удара - они идут за утешением к отцу Майклу.
Иногда они приходят к нему с готовыми ответами, нереализуемыми в действительности, и ему не остается ничего, кроме как слушать и сострадать. Изредка они приходят к нему с вопросами - и это еще горше. Посоветовать идти по пути наименьшего сопротивления он не может, так как это путь чаще всего неправедный, но, сознавая, что люди приходят к нему в дезориентированном состоянии, в беде, готовые поверить любому уверенно сказанному слову, он далеко не всегда может активно увещевать их действовать по совести. Чтобы остаться на работе, зачастую нужно соглашательство, даже если оно преступно, а ведь этим людям надо кормить детей и родителей.
Отец Майкл молчит, так как не может взять на себя ответственность за последствия своих советов, обрекая людей на бедствия во имя сохранения души в чистоте. Он вынужден призывать их к рассуждению, к тому, чтобы взять на себя ответственность. Но дети на то и есть дети, что отсутствие четкого руководства, готового решения, воспринимается ими как предательство.
Их утешитель беспомощен перед хитросплетениями современной жизни ничуть не меньше, чем по отношению к собственному прошлому. В детстве он испытал на себе жестокое отношение собственной матери, женщины той же судьбы, что и его современные прихожане, еле сводящие концы с концами, чтобы прокормить потомство. В католической школе его настигло страшное - полная утрата доверия к воспитателям, сделавшим из него морального калеку. Повествование настолько сильно, что этот набивший оскомину штамп не раздражает своей обычной навязчивостью, но во всей мощи раскрывает характер главного героя, его силу воли, благодаря которой он вытащил себя из трясины с дном в виде пола тюремной камеры.
Что важнее, он сумел для себя отделить суть того, о чем говорили преподаватели, от их личностей, их лицемерия и уродства, удушающего чада воспоминаний о школьных годах. И когда приходится отвечать на вопросы о своей жизни, он делает это со всей честностью, зная, что не всякий готов смириться с тем, что у нынешнего наставника далеко не безупречный путь к вере. Несмотря на беспримерную смелость, он в той же степени, что и окружающие, страдает от беспомощности, оборачивающейся в его случае невозможностью помочь, его подкашивает выгорание. С осознанием этого приходит и спасение - большое сердце готово вместить любовь к бывшим обидчикам, находит в своих уголках тлеющие угольки раскаяния, вновь раздувая жар сострадания ближним.
Однако настоящие ловушки расставлены не в мире духовной брани, а в реальности: ведь как хочется пойти и разломать на куски бездушные игровые автоматы, вытягивающие последние пенни из карманов бедняков, верящих в чудо, наплевав на то, что это - порча чужого имущества. Хочется образумить родителей, тратящих годовые накопления на пышные наряды для первого причастия своих отпрысков, но и это станет преступлением - против заведенного порядка, хотя сам по себе совет разумен и оправдан. Стоит ли всегда отвергать излишества, когда ситуация и так хуже некуда? Если подумать, то нет. Потому что белое платье - это то, что на поверхности. Если копнуть чуть глубже, получается, что вера и усилия по ее поддержанию в себе - такая же роскошь для современных членов западного общества. А будут ли люди готовы на такие внутренние расходы, зависит не в последнюю очередь от надломленного, но не сломленного Майкла.
В чем смысл такого служения, в девяти случаях из десяти приводящего к ситуативному провалу, в чем его неизмеримая польза, какова цена за такое бремя и награда за его честное несение - все это соткано из причудливой паутины событий, мастерски подобранных сценаристом Джимми МакГоверном и его командой, в блистательной актерской трактовке Шона Бина, Эдриана Данбара и других. Проникновенная концовка первого сезона, вселяющая нежную грусть и робкую радость, заставляет верить не только в свершившееся, но и в то, что сериал получит достойное продолжение.
5