Как рассказывают ученые, в 60-е годы прошлого века из Городского пруда достали миллион кубометров токсичных донных отложений, но не прошло и 15 лет, как точно такая же их масса скопилась на дне пруда снова. На всем своем протяжении река больше столетия служит приемником бытовых, промышленных, ливневых сточных вод, загрязнений, привносимых с водами притоков. Например, радиоактивных изотопов из реки Течи. Мало что изменилось и сегодня.
Планируют ли реабилитировать Исеть? Сколько денег на это потребуется? И доживет ли наше поколение до "чистой воды"? Об этом - наш разговор с доктором технических наук, профессором Российского НИИ комплексного использования и охраны водных ресурсов Александром Поповым.
Александр Николаевич, так что все-таки может ждать того, кто искупается в Исети?
Александр Попов: Перечислять могу долго: например, можно неожиданно получить щелочной ожог, который порой сильнее кислотного. Причем, это может произойти даже при отсутствии какого-либо сброса щелочи, всего лишь при интенсивном цветении фитопланктона, вызывающего повышение величины рН. А это на Исети явление летом, как известно, обычное.
Или подхватить какую-то болезнь, поскольку отмечается интенсивное бактериальное загрязнение отдельных участков Исети: как-то дети купались в районе Каменска-Уральского, наглотались воды, у них развился гнойный менингит. Так, что по сути все что угодно может произойти при контакте с такой водой.
А чем загрязнена Исеть?
Александр Попов: Со сточными водами и поверхностным стоком с водосбора в реку поступает громадный спектр минеральных и органических ингредиентов, - соединения металлов, азот, фосфорсодержащие минеральные и органические вещества, нефтепродукты и т. д.
Например, Верх-Исетское водохранилище загрязнено соединениями металлов, нефтепродуктами, органическими веществами, используемыми в различных технологических процессах, болезнетворными бактериями. Значительная часть ингредиентов поступает с территории Екатеринбурга, часть поступает с водами реки Решетки, которая сегодня дренирует большую водосборную площадь с расположенными на ней поселками, садами, несанкционированными свалками. Часть нефтепродуктов попали в водохранилище еще при взрыве на Сортировке в 1988 году.
В воду на разных участках реки попадают стоки ливневой канализации, по сути это все, что смыло с улиц города. По-прежнему грешат предприятия, сбрасывающие недоочищенные сточные воды, содержащие большой спектр химических веществ, солей различных металлов. Добавьте к этому отходы сельхопроизводств, и то, что неизбежно попадает в реку в результате жизнедеятельности людей, живущих по берегам.
Более того, в прудах и водохранилищах, расположенных на Исети, накопилось большое количество донных отложений антропогенного происхождения, являющихся источниками вторичного загрязнения, еще больше усложняющими общую картину.
Мой дед рассказывал, когда он был мальчишкой, в Исети ловили метровых щук, вода была прозрачной. Как случилось, что река пришла сегодня к такому катастрофическому состоянию?
Александр Попов: Не река пришла, а люди довели. Когда-то в Исети не только щуки водились, но и таймень в ее воды заходил. Процесс начался не сегодня, и даже не во времена СССР. А с самого начала освоения края, со строительства металлургических производств на Урале. Возводили тогда плотины, поскольку главной движущей силой была вода. На прибрежных территориях вырубали леса на древесный уголь, используемый в металлургии. В результате нарушили естественное распределение стоков реки по сезонам, что неизбежно уже тогда привело к гибели отдельных видов растений и животных. В итоге нарушался естественный гидробиологический и гидрохимический режимы, т. е. изменялось качество воды. В реку уже в те годы начали попадать отходы металлургических и механических производств, бытовой мусор.
Но что показательно, тогда было запрещено, например, вывозить бытовой мусор или снег с территории города на лед реки. Сегодня порой мы это наблюдаем.
Свою печальную лепту внесла Великая Отечественная война: на Урал эвакуировали десятки крупных промышленных предприятий. Население увеличилось на 200 тысяч человек. В условиях войны, конечно, было не до защиты реки от антропогенного пресса. И логика действий в те годы понятна и, в общем-то, простительна. Понятна она и в послевоенные годы восстановления хозяйства страны. Но невозможно понять современное отношение к рекам.
Всегда удивляюсь, когда вижу рыбаков на Исети, куда они девают выловленную рыбу?
Александр Попов: Они же удят из чисто спортивного интереса. Хотя, знаю, иногда и продают ее, но сами точно не едят. Знаете, к водам Исети в черте Екатеринбурга приспособился особый тип чебака, ихтиологи назвали его "индустриальной" расой, в мясе которого солей тяжелых металлов неожиданно оказалось меньше, чем в чебаке из Волчихинского водохранилища. Но эта рыба несъедобна даже для животных - их отпугивает запах нефтепродуктов.
Вообще экосистемы рек устроена так, что она удивительным образом начинает приспосабливаться даже к существующим адским условиям. В ней селятся и живут отдельные виды растений и животных. Но именно некоторые, самые выносливые, а не сотни видов, которые жили бы в природной чистой воде.
Более того, если представить, что мы сегодня просто перестали бы загрязнять реку, то когда-то через достаточно долгие годы, она сама бы постепенно восстановилась. Такое у нее есть свойство самосохранения и самозащиты.
Сколько потребуется денег, чтобы реабилитировать Исеть?
Александр Попов: Огромные средства - даже сказать не возьмусь, сколько точно. Финансы, конечно, важны, но не менее важна политическая воля. И самое главное, нужно ответить самим себе на вопрос: в чем причина загрязнения, в какие работы вложить средства для получения оптимального результата. Важно спрогнозировать, что в итоге будет. Вот пример: предположим, мы взялись чистить городской пруд от донных отложений. Молодцы! А стоки ливневки так и будут в него попадать? У нас одиннадцать маленьких рек в городе загнаны в трубы под землю, в них сливается всякая дрянь, и в конечном итоге все это идет прямиком в Исеть. Не решим эту проблему - а какой тогда смысл чистить пруд? А что делать с предприятиями, использующими технологии прошлого века? Они же в силу пещерного устройства своего производства не могут перестать загаживать реку. То есть неизбежно нужно решать и эту проблему. Перестраивать сами производства. Сколько для этого нужно средств? Очевидно, что прежде чем чистить реку, нужно определить и самые главные источники загрязнения, главные болевые точки.
Разве не проводятся исследования реки?
Александр Попов: Ведутся только локальные наблюдения, а серьезных научных исследований не было уже больше 20 лет. Нет сегодня ни тактики, ни стратегии по реабилитации реки. Есть только отдельные эмоциональные порывы, к сожалению, ничем не подкрепленные.
К слову, и сами технологии очистки необходимо выбрать оптимальные, исходя из степени загрязнения того или иного участка, источника загрязнения, ингредиентов. Очень часто под восстановлением или реабилитацией понимают очистку от донных отложений. Как показывает мировой опыт, эта процедура не только очень дорогостоящая, но еще и губительная для экосистемы очищаемого участка. Это делается лишь в том случае, когда невозможно использовать другие приемы. При этом велик риск вторичного загрязнения. Однажды вода в Городском пруду неожиданно стала красной. Что? Почему? Откуда? Оказалось, после увеличения сброса из Верх-Исетского водохранилища волна взмутила поверхностные слои донных отложений пруда, содержащие значительные количества окислов железа и вода покраснела. Такой же эффект может возникнуть и при механическом удалении донных отложений.
Но ведь есть в мировой практике примеры, когда реки, находившиеся в состоянии не менее плачевном, возрождали к новой жизни…
Александр Попов: Да, безусловно. Я видел, как в Голландии, где большую часть рек в свое время загнали в искусственные русла, превратив их практически в сточные каналы, возрождают заново отдельные участки. Причем, восстановили все в малейших деталях, даже небольшие болотца с камышами, которые остались в памяти только у местных старожилов. Причем, люди добровольно пошли на то, что им пришлось платить больше налогов, ради восстановления рек.
Есть уникальный проект восстановления Рейна. Была поставлена амбициозная задача, привести реку к такому состоянию, чтобы в нее зашел лосось. Причем, проблема осложнялась тем, что Рейн протекает по территории сразу шести государств, и нужно было договариваться, чтобы каждый на своем участке выполнял строго определенный вид работ. Потому что очистить его можно только вместе и при огромном желании это сделать. Такой же логики и мы должны придерживаться, если хотим очистить наши реки.
Чтобы в Исеть зашел таймень?
Александр Попов: Увы, таймень в нее не зайдет уже никогда.
А что нам мешает взяться? Отсутствие денег, или прочно засевшие в подсознании установки, что особо страшного в том, что в реку сливают всякую дрянь в общем-то нет. Не хочу никого оскорблять, но все мы немного жертвы "помоечного сознания"…
Александр Попов: И то, и другое влияет. Установки нужно воспитывать с детства. И очевидно на протяжении не одного поколения.
Если представить, что на завтра нашелся необходимый миллиард долларов, ментальные установки вдруг изменились, сколько понадобится времени, чтобы Исеть вернулась в своему нормальному состоянию?
Александр Попов: Думаю, на это уйдет не меньше лет 30. И то, при условии, что мы не будем брать во внимание фактор реки Теча, ставшей жертвой радиоактивной аварии. Уровень радиации, в Тече, в том числе и в месте впадения в Исеть фиксируется до сих пор… Есть и другие проблемные притоки, Миасс, например, не менее грязный, чем Исеть.
А вы рискнули бы нырнуть в Исеть?
Екатерина Климова, 30 лет:
- Было это лет 20 назад, мы с подружками не выдержали в жару и залезли в речку. Это было в районе поселка Бобровский. Вышла из воды, смотрю, у меня огромные волдыри на ногах. Почти год потом следы сходили. Так и не знаю, что это было.
Ольга Плехова, 38 лет:
- В черте города - нет. Боюсь, что третья рука потом вырастет. Но я рискнула недавно искупаться на окраине Уктуса в Патрушихе. Возвращалась домой, было очень жарко, и не хотелось тепловой удар получить. Но как только приехала домой, выпила антимикробное.
Ольга Веретнова, 55 лет:
- Мы в детстве купались в Исети за Арамилем. И это был ужас. По воде плыли большие мазутные лепешки, мы выжидали момент, когда их становилось поменьше и залезали в воду. Конечно, то у одного, то у другого то сыпь была, то еще какая-нибудь зараза. Но мы же детьми были, ну как же летом и не искупаться. Как мне кажется, река тогда еще грязнее была. По крайней мере, никакой рыбы в ней не было.
Любовь Толстая, 70 лет:
- Нет. Я знаю, сколько всякой гадости в нее попадает в результате нашей общей жизнедеятельности, поэтому предпочту воздержаться от купания даже в 35-градусную жару.
Карина Валуева, 31 год:
- Нет, никогда, даже если дадут миллион, боюсь заразы!
Кстати
По данным Министерства природных ресурсов и исследований Всемирного банка, основные реки страны - Волга, Дон, Кубань, Днепр, Северная Двина, Печора, Обь, Енисей, Лена, Колыма, Амур, оцениваются как загрязненные, а некоторые как "грязные" и "очень грязные". Крупные притоки - Ока, Кама, Томь, Иртыш, Тобол, Миасс, Исеть, Тура - как "очень грязные", местами - "чрезвычайно грязные".
Исеть - река на Урале и в Западной Сибири, левый приток реки Тобол. Протекает по территории Свердловской, Тюменской и Курганской областей.
Длина - 606 км, площадь бассейна 58,9 тысяч кв. км. Главные притоки: Миасс, Синара, Теча. Река вытекает из Исетского озера в 25 км к северо-западу от Екатеринбурга. Сток озера регулируется плотиной. Ниже по течению реку питает р. Решетка, через которую Верх - Исетское водохранилище подпитывалось водой Волчихинского через канал, проложенный из него. Далее река протекает вблизи озера Мелкое, соединенное с ней двумя протоками и в районе поселка Палкино впадает в Верх-Исетское водохранилище Кроме него в черте города Екатеринбурга есть еще два пруда: Городской и Нижне-Исетский.