В обычное время больничные клоуны сами приходят в детские отделения, навещая и тех, кто готов побегать, и тех, кто не может подняться с кровати. С наступлением коронавируса перешли в дистанционный формат - общаются с маленькими пациентами онлайн. Или даже через оконное стекло, повиснув снаружи на веревках.
Одиннадцать лет назад Дарья Зарина первой в Петербурге начала заниматься больничной клоунадой. Сейчас она возглавляет автономную некоммерческую организацию помощи детям с тяжелыми заболеваниями "ЛенЗдравКлоун", которая профессионально сотрудничает с десятью стационарами.
Свои жизненные цели Даша обозначила еще в одиннадцать лет: стать клоуном, съездить в Антарктиду и родить пятерых детей. Мама тогда очень смеялась. И зря: в Антарктиде была, клоуном стала. Сын, правда, пока только один. Но это у Дарьи Зариной. А у клоуна Доктора Джанки детей - тысячи.
Дарья, в российских вузах на больничного клоуна не учат, поэтому вы готовите себе кадры самостоятельно. Из кого может получиться хороший больничный клоун, несложно представить. А вот кто не сможет им стать, даже если появится желание?
Дарья Зарина: Есть такой критерий - скорость налаживания контакта. Не обязательно быстро говорить, но ответная реакция должна быть мгновенной. Потому что клоун как бы перекидывается эмоциональным мячиком с детьми. А дети быстрые. Ты можешь быть хорошим и добрым, но если нет скорости соображалки - это критично.
Среди тех, кто приходит к нам учиться, большинство - девочки лет тридцати с грустными глазами: "Я хочу помогать детям…" Чаще всего они довольно быстро понимают, что больничная клоунада не для них, и отсеиваются. Больничный клоун не должен умирать от сочувствия. А в детских онкоцентрах, знаете ли, может сильно накрыть. Я не раз видела, как мужики-операторы телеканалов, снимающие какую-нибудь нашу акцию с лысыми после химиотерапии малышами, через пять минут говорят: "Все, больше не могу".
Некоторые боятся работать со страдающими детьми: мол, как это, ему больно, а я пытаюсь смешить... Эй! Так мы за этим и приходим, в чем вопрос? Задача в том, чтобы отвлечь человека, которому плохо.
Мы, будучи наследниками шутовской традиции, даем выйти напряжению. Ведь дети в больницах зажаты со всех сторон. Они редко выходят из отделения, у них жесткий график, постоянное наблюдение, уколы, операции, родители переживают - это давит.
Ваши… зрители? Подопечные? Как вы их называете?
Дарья Зарина: Дети. Наши дети.
Ваши дети - они в основном кто?
Дарья Зарина: Мы работаем с детьми всех возрастов, от новорожденных до подростков. У нас есть такие жесткие шутки, которые нормально заходят 17-18-летним - там уже больше не клоунада, а болталки. Но самая главная наша аудитория - это примерно от трех до десяти.
На фотографиях и промороликах обычно все хохочут и резвятся. Но ведь на самом деле больничный клоун - это не всегда смешно?
Дарья Зарина: Нет, конечно. Наша задача - переключить из минуса. Самое крутое - это когда ребенок, например, отходит после наркоза, но из-за того, что мы что-то показываем или поем песенку, он открывает глаза - и гримаса страдания уходит. Нет, ему лучше не стало. Он не встал и не пошел. Но отвлекся от своей боли, реагирует, пытается улыбнуться - вот это наш "Оскар"! Со стороны это выглядит не впечатляюще: чего это они толкутся у кровати ребенка, которому не до них? Идите в коридор, вас там активные дети ждут.
А в соцсетях мы выставляем яркие и веселые фотки, где что-то происходит. Просто потому что это хорошая картинка. Мы "инстаграмабельные". Очень даже. Но наполнение - оно про другое.
Для больничных детей нужны специальные больничные шутки?
Дарья Зарина: Они любят поговорить о том, что у них там, вне болезни. Где живут, какая дома собака, из какого города. Для них важно обозначить, что другая жизнь - есть. Жалуются, что до сих пор не выписали, что тромбоциты не в норме. Но это ситуационные отличия, в целом они такие же дети. Мы это так и обсуждаем. "Как это тромбоциты упали? Ну-ка поднимай давай!" С теми же интонациями, как в обычной жизни сказали бы: "Чего это ты на тройки скатился? Ну-ка давай исправляй".
Клоуны должны приходить в больницу регулярно или изредка, как праздник?
Дарья Зарина: Если мы говорим о больничной клоунаде как о профессии, то регулярно, причем ходить должны одни и те же люди. Больничные клоуны - это часть больничной экосистемы. Если ты точно приходишь раз в неделю (зарубежный опыт говорит, что надо бы два раза, но у нас пока чаще не получается), тебя ждут. Дети готовятся, медсестры шутят, врачи пускают на сопровождение процедур…
Вы и на процедуры с детьми ходите?
Дарья Зарина: Да. В Центре протонной терапии с первых дней начали сопровождение анестезии. Дети там маленькие, а если у них шестинедельная протонная терапия, то им каждый день нужен общий наркоз. Мы - рядом.
В хосписе сопровождали детей на уколы. В онкоцентре в Песочном нас иногда специально зовут, чтобы побыли с ребенком во время сложных манипуляций.
Но это возможно, только когда один и тот же клоун ходит раз за разом, у него контакт и с ребенком, и с медперсоналом. А иначе ты просто аниматор.
Давай поговорим о дистанционной клоунаде. Вот началась пандемия, больницы закрылись для посещений - и больничные клоуны, наверное, тоже на какое-то время ушли в анабиоз…
Дарья Зарина: Ха! Если бы мы ушли в анабиоз, ничего бы не было. Как только стало известно, что больницы закрываются, я на адреналине моментально придумала эти дистанционные трансляции. Реализовали очень быстро, так что получилось вообще без разрыва во времени.
Проводим по три-четыре трансляции в день в живом режиме, общаясь с детьми по видеосвязи. Конечно, это не тот охват. В больницу пришел: с одним поболтал, с другим, сразу с несколькими. Перешел из палаты в палату, спел, побегал, поиграл. А тут сидишь перед экраном, зрителей одновременно немного, ты ограничен во всем и должен удерживать внимание детей сорок минут. Это ужа-а-асно сложная работа! Но судя по тому, что мамы и дети просят, формат зашел. Главное - мы не потеряли за время карантина связь, которую выстраивали годами.
А как вам пришло в голову спуститься к больничным окнам на веревках?
Дарья Зарина: Альпинизм - мое давнее увлечение. А я очень люблю, когда разные стороны моей жизни перетекают одна в другую. "Что-то веревочное" давно зрело у меня в голове - и вот, сошлось. Откликнулись друзья-промальперы, с готовностью пошло навстречу руководство протонного центра. Было интересно, сможем ли мы в таком формате сохранить взаимодействие с детьми. Еще как! Отклик потрясающий! Очень здорово получилось.
Очевидно, что ежедневная работа с больными детьми - это прямой путь к выгоранию. Можно абстрагироваться в целом, но все равно ведь будут дети, которые зацепят...
Дарья Зарина: Причем они сами тебя выберут, и ты ничего не сможешь с этим сделать. Понятно, что у нас есть всякие штуки. Имя другое. Нос защищает…
Нос защищает?
Дарья Зарина: Реально! Это маленькая, но маска. Надел - и все, ты персонаж. Не Даша, а Джанка. Барьер установлен.
Так вот, ребенок. Он может быть не самым замечательным, не тем, кто больше всех тебе нравится. Но он тебя выбрал - и ты с ним будешь до упора.
Для меня эти истории ценные. Несколько раз дети звали нас в самый последний момент…
То есть перед смертью?
Дарья Зарина: Да, проводили с нами последние часы. Это не наша уникальная история, в мире больничных клоунов такое случается.
Первый раз это было накануне Нового года. Самая горячая пора для артистов - елки сплошным чесом. И тут звонок - нас зовет мальчик, который уже уходит. Мы с напарником отменили заказ, развернулись и поехали. В больницу пришли, конечно, без клоунских костюмов. Дима снял кафтан Деда Мороза, я скинула Снегурочкину шубу, прочие новогодние элементы остались. Такие недодедмороз и недоснегурочка. Но в тот момент было все равно, конечно.
Клоун - это же архетипичный персонаж, отчасти шаманский. И сейчас антропологи наблюдают у коренных племен шаманские практики, один в один похожие на современные клоунские истории, особенно на больнично-клоунские. Так что да, клоуны, как и шаманы, стоят на границе жизни и смерти.
Сопровождение ухода - тяжелый опыт, но ценный. Это дает ощущение, что я одиннадцать лет делаю не бесполезное дело.
От чего мы выгораем, так это от постоянной импровизации. Общение с детьми ведь невозможно отрепетировать заранее. Еще мы работаем с "неречевыми". Они не отвечают. А работа без взаимодействия - это очень тяжело для клоунской энергии.
Но в целом работа больничного клоуна - она не про неизлечимые болезни и смерть, а про радость жизни, правда?
Дарья Зарина: Конечно! Подавляющее большинство наших детей выздоравливают, и мы с ними больше никогда не встречаемся. И онкологию сейчас успешно лечат, и в хосписе не только паллиативные дети, но и те, кто просто проходит реабилитацию. Мы вообще за то, чтобы жизнь оставалась жизнью и процесс лечения не вырывал ребенка из нее. Пусть с больной частью ребенка имеют дело врачи, а мы общаемся со здоровой.
Человек без искусства, без развлечения, без радости просто умирает. И наоборот, если даже в тяжелейших условиях может веселиться - жизнь становится выносимой, приобретает смысл. Не зря карнавальная культура расцветает среди полного упадка.
Я себе даже татуировку Кокопелли - древнего трикстера, нарушителя границ, зачинателя перемен, источника хаоса, радости и изобилия - по этому поводу сделала. Мне кажется, ментально это стопроцентно мой братишка.
P. S.
Проект осуществляется с использованием гранта Президента Российской Федерации, предоставленного Фондом президентских грантов.
Михаил Черкашин, заместитель главного врача по медицинской части Медицинского института имени Березина Сергея (МИБС):
- Когда в ноябре 2019 года мы познакомились с ребятами из "ЛенЗдравКлоуна" и решили сотрудничать, сразу поняли: такие друзья нам очень нужны. Наш Центр протонной лучевой терапии - единственный из аналогичных центров в мире, который ориентирован на лечение в первую очередь детей с онкологическими заболеваниями. Почти две трети наших пациентов моложе 18 лет, за два с половиной года работы лечение протонами здесь получили более 600 детей. И все они - со сложными диагнозами, проходящие длительное многоэтапное лечение, на много месяцев оторванные от нормальной привычной жизни, запертые в больничных стенах. Такое и взрослому непросто выдержать, дети же в силу возраста зачастую не понимают серьезности ситуации и важности ежедневных процедур, устают морально и физически. Их поведение меняется: они становятся апатичными, капризными, теряют аппетит. А успех лечения, конечно, зависит и от настроя больного. Психологи, работающие в детской онкологии, советуют родителям отвлекать ребенка от монотонных больничных будней, находить интересные занятия, вовлекать в игры и общение с людьми. В общем, по возможности поднимать ему настроение. Но ведь и сами родители за месяцы борьбы с болезнью нередко утомлены не меньше детей. И еженедельные визиты клоунов стали настоящей психологической и эмоциональной разрядкой и для тех, и для других.
Именно в нашем протонном центре впервые в России Дарья Зарина совместно с нашими анестезиологами внедрила в рутинную практику участие больничных клоунов в анестезии. Большинство наших пациентов младше пяти лет проходят лечение протонами в условиях общего наркоза, чтобы гарантированно обеспечить их неподвижность во время сеанса облучения. Процедура безболезненная, но некоторые малыши неохотно покидают игровую, идут на лечение со слезами, боятся врачей и происходящих манипуляций. Тогда клоун, не прерывая игры, следует вместе с ребенком в преднаркозную и старается удерживать внимание ребенка до погружения в сон. И это замечательно работает. Мы воспринимаем больничных клоунов как своих сотрудников: выделили им персональные шкафчики в раздевалке, выдали пропуска. И очень рады, что наше сотрудничество расширяется. Они начали с одного визита в неделю в игровую Центра протонной терапии и постепенно добавили к этому еще постоянные посещения детских отделений двух наших стационаров.