Поделиться
Картина датирована 2006 годом. На самом деле ему было больно. Хотя снимал он картины почти беззаботно, как бы безучастно, будто не о своей боли. Он один из немногих мастеров кино, если не единственный, кто прочувствовал боль перелома общественного сознания, кто беспощадно описал его травму. И не только ту, что случилась с обрушением советского режима. Он диагностировал родовую травму. Его фильмы от "Брата" и до "Кочегара" - своего рода медицинская карта нашего общественного организма, где зафиксированы все инфаркты, инсульты, частичная потеря памяти, стрессы, мании величия и преследования...
Собственно, Балабанов делал в нашей стране ту же работу, что проделал Анджей Вайда - в своей. В своих воспоминаниях польский режиссер привел строку из "Макбета": "Если бы мог ты, доктор, исследовать мочу моей страны..." А затем определил свое и коллег предназначение стать "исследователями урины своей страны". "И на результаты наших анализов, - добавляет он, - в мире смотрели приблизительно с тем же интересом, что на анализы мочи Брежнева, добытые ЦРУ".
Результаты анализов Балабанова впечатляющи. Особенно тот, что предложен нам в фильме "Груз 200". Он настолько оказался шокирующим, что к автору были предъявлены претензии медицинского характера: "больной герой", "больной режиссер", сам фильм - "сплошная патология". А те, кто думает иначе, - "больные люди". А вдруг все гораздо хуже: страна больная?
Главная черта сегодняшней общественной жизни: о чем бы мы не спорили, мы спорим о нашем прошлом. Вернее: с прошлым. Мы выясняем с ним отношения посредством взаимных претензий и оскорблений.
Видимо, что-то серьезное мешает восстановить порвавшуюся связь времен. Как бы нам этого не хотелось.
"Брат-2" - это последняя попытка реванша советского лирического героя. "Война" Балабанова для собрата Данилы - это уже и есть Мир. В смысле Вселенная, в которой он упрямо надеется выжить и освоиться, полагаясь только на себя. Ему уже не до "порвавшейся связи времен"; ему бы связь с подобными себе человеками не потерять. "Груз 200" - отходная по советскому прекраснодушию. Лирический герой Балабанова мутировался в монстра, в нелюдя. Платоник - в сексуального маньяка. Нежная душа - в жестокого садиста... Не успели стихнуть возмущенные возгласы по поводу "Груза 200" Алексея Балабанова, как автор вбросил в прокат следующий шокирующий артефакт под названием "Морфий". "Возгласов" и негодований на этот раз было не меньше. Готов повторить: я не могу назвать ни одного имени иного российского кинорежиссера, который был бы так чуток к тому, что происходит в подкорке нашего общества на протяжении последних двух десятков лет. И который бы так последовательно отслеживал все стадии его хронического недуга. А общество - это живой организм, которому больно, когда внутри что-то изношено... Когда снаружи все вроде бы и ничего, а болезнь уже берет свое.
"Морфий" - про болезнь распада и разложения личности, что добралась до доктора. В этом суть ужаса, а не в тех или иных физиологических подробностях.
...Логичен сюжет последней работы Алексея Балабанова - "Я тоже хочу", рассказывающей о том, как праведники и грешники устремляются к единственному месту на Земле - к колокольне счастья, что находится посреди термоядерной зимы... Он надеялся до последнего дня приступить к съемкам новой картины. "Колокольня Счастья" его забрала. Нам остался диагноз, который он сделал. За нами - выбор.