Развитие технологий предложено оформить национальным проектом
В интервью "Российской газете" он рассказал о том, как Россия может преодолеть технологическое отставание. Без этого, полагает Бодрунов, не удастся решить ни одну проблему - от повышения качества жизни до поддержания обороноспособности страны.
Сергей Дмитриевич, почему вы считаете, что нужен еще один национальный проект? Ведь задачи по развитию технологий так или иначе присутствуют во всех 12 уже утвержденных нацпроектах.
Сергей Бодрунов: Действительно, они все опираются на развитие технологий. Технологии - это безбрежный океан, и чтобы не ошибиться в выборе направлений, есть готовый инструмент - Национальная технологическая инициатива. Это тщательно подготовленная, выверенная специалистами междисциплинарная программа со сложившейся структурой управления. Нацпроекты сейчас неизбежно будут заслонять работы в рамках НТИ, а именно они главные. Поэтому мне кажется, надо приподнять уровень управления НТИ - придать этой программе статус национального проекта.
Особенности нацпроектов - они комплексные, связаны друг с другом, их выполнение проще контролировать, потому что есть конкретные измеряемые индикаторы, персональная ответственность руководителей. То есть это более эффективный способ достижения целей, чем работа по госпрограммам, где координация деятельности разных министерств все еще оставляет желать лучшего.
Кроме того, нацпроекты имеют более стабильные, более выверенные цели, если так можно выразиться. Для планирования инвестиций бизнеса это важно, базовые планы государства не должны меняться с каждым новым законом о бюджете. Согласитесь, бизнес гораздо скорее будет инвестировать в рамках конкретной цели, у которой есть подчеркнутый государством приоритет, чем просто на свой страх и риск.
Все нацпроекты предполагают выделение дополнительного финансирования. Здесь оно тоже потребуется?
Сергей Бодрунов: По нашим оценкам, на технологическое развитие в целом тратится 1,2 триллиона рублей в год, нужно дополнительно 600-700 миллиардов рублей, если мы хотим не допустить технологического отставания России.
А где взять деньги?
Сергей Бодрунов: Деньги в стране есть. Организации держат на счетах и депозитах в банках почти 28 триллионов рублей, население - еще столько же, и это только в банках, есть еще и наличные сбережения. Люди почти не представлены на рынке ценных бумаг. А избыточная ликвидность банков, которую они просто держат на депозитах ЦБ? А колоссальные, под 500 миллиардов долларов, международные резервы? По крайней мере, половина всех этих средств могла бы быть вложена в реальный сектор. То есть денег хватило бы на самые амбициозные проекты, нужно только повышать доверие и населения, и бизнеса к инфраструктуре инвестирования.
Разве дело только в доверии?
Сергей Бодрунов: Огромная проблема, связанная с инвестициями, это отсутствие доверия между двумя институтами - бизнеса и власти. Механизмы реализации государственных решений, мягко говоря, несовершенны, нет среды стабильности. Если вы сегодня инвестируете, а завтра сталкиваетесь с изменениями правил игры, с прессингом со стороны проверяющих органов и так далее, то в следующий раз вы уже десять раз подумаете, прежде чем вкладывать деньги в российскую экономику снова. Потому что риски трудно просчитать. Естественная конкуренция других юрисдикций никуда не ушла даже с санкциями и кампанией по деофшоризации. Проблема офшоров возникла в 1990-е годы именно поэтому - бизнес уходит туда, где ему выгоднее, и так будет всегда.
Это не только устойчивая регуляторная среда, но и проблема кадров, которыми располагает государство. Как-то считается, что ее решит цифровизация госуправления, когда между бизнесом и государством появляются платформы, работающие по четким алгоритмам. Но это, разумеется, не так, кадры тоже должны меняться. А для этого государство должно предложить конкурентный уровень зарплат. Если госслужащий, от которого фактически зависит, будет работать тот или иной бизнес или нет, получает 20-30 тысяч рублей в месяц, то что можно с него спрашивать?! Повышать зарплату нужно в связке с оптимизацией численности госслужащих, она ни в коем случае не должна расти в условиях цифровизации.
Технологическое отставание, о котором вы говорите, нарастает?
Сергей Бодрунов: Сейчас уже нет, но оно нарастало длительное время. К концу 2000-х годов деиндустриализация достигла пика, стало ясно, что нужно что-то делать. То есть эту проблему в Вольном экономическом обществе и в Институте нового индустриального развития мы обсуждали задолго до введения санкций, стучали во все двери, доказывая, что единственное, что остановит разрушение экономики, а затем позволит перейти ей в наступление, - это наращивание собственных технологических возможностей.
Об этом говорили, разумеется, не только мы, и в какой-то момент тезис о том, что технологическое отставание - это бич, который просто ставит крест на будущем страны, уже не нуждался в доказательствах. Тем более что с 2014 года обозначился тренд на мощное давление на российскую экономику извне.
Но и до этого, подчеркну, была масса ограничений на доступ к западным технологиям. В моей бизнес-практике предыдущего периода были случаи, когда нам не продавали высокотехнологичное оборудование, потому что оно позволило бы производить изделия такого уровня, который не устраивал наших конкурентов. И это естественно, потому что кто владеет технологиями, тот господствует на мировом рынке. История с запретом на покупку Opel Сбербанком - это один из примеров, наиболее известных. А это было еще в 2009 году! Если на рынке 70-90 процентов технологий - импортные, то это означает не просто, что добавленная стоимость создается за рубежом, но и то, что вам можно в любой момент перекрыть кислород.
По прогнозам, за этот год экономика вырастет на 1,3-1,5 процента, перспективы ускорения неочевидны. Возможно ли технологическое развитие при таких темпах роста?
Сергей Бодрунов: На самом деле, это ничего не означает. Представление о том, что будет экономический рост - будет и все остальное, ошибочное. Основной ресурс - это знание, имплементированное в высокотехнологичные продукты. А рост экономики может иметь разное качество, если из пустого в порожнее переливать, то это тоже вклад в ВВП. Устойчивый рост ВВП, ведущий к повышению качества жизни, роли страны в мире, возможен только при опережающем технологическом развитии.
Насколько это возможно при том, что импортировать технологии по мере ужесточения санкций все труднее?
Сергей Бодрунов: Еще раз - импорт технологий для нас был крайне ограничен еще с советских времен. В 1990-х на их приобретение просто не было денег, да и некому их было осваивать. Как только они появились в 2000-х, выяснилось, что по сути ничего не изменилось с периода позднего СССР.
Уже несколько лет мы видим тренд на поддержку технологического развития - это и система подготовки кадров, и институты развития, и субсидии и так далее. Процесс пошел, хотя, конечно, наша экономика в силу огромных размеров инертна.
То, что приличные темпы набраны, доказывают достижения в оборонной промышленности. Но мы должны понимать, что для тиражирования разработанных оборонкой технологий нужна дополнительная инфраструктура. Переоснащение Вооруженных сил завершается, а предприятия ход набрали, и перевод технологий из ОПК в гражданский сектор станет одной из точек роста. Расходы на ОПК для экономики не пропадут, потому что в оборонные холдинги входят подразделения, выпускающие гражданскую продукцию, это готовый механизм для трансфера наработок оборонки.
Возможно, оборонные предприятия обладают какими-то ноу-хау, но когда они выходят на рынок, постоянно сталкиваются с отсутствием спроса на свою продукцию, получается замкнутый круг.
Сергей Бодрунов: Есть единственный способ разорвать это кольцо - инвестировать в технологическое развитие этих предприятий. Роль государства очень высока с точки зрения и бюджетных вложений, и создания условий для частных инвестиций. Нацпроекты все рассчитаны на то, что часть средств инвестирует государство, другая - это привлеченное на рынке финансирование.
Участие частных триллионов ничем не гарантировано...
Сергей Бодрунов: Бизнесу должно придать уверенности, что государство выступает не только заказчиком, но и соинвестором, и потом нацпроекты потенциально более управляемые, чем госпрограммы, с более предсказуемым результатом. При прочих равных рисков для частного бизнеса меньше.
ВЭО России и РАН проведут стратегический форум
ВЭО России и Международный союз экономистов вместе с РАН объявили о проведении Московского академического экономического форума. Зачем нужен еще один форум и станет ли он регулярным?
Бодрунов: Действительно, есть много регулярно проводимых дискуссионных площадок, но они в основном носят характер бизнес-форумов, то есть там обсуждаются текущие проблемы и планы на ближайшее будущее. Особняком стоит Всемирный экономический форум в Давосе, который взял на себя функцию исследователя глобальных трендов, пытается заглянуть в отдаленное будущее. В России такого форума нет, во всяком случае с широким участием ученых.
На наш взгляд, РАН способна собрать экономистов разных школ, чтобы оценить текущую ситуацию в России и мире, предложить конкретные рецепты развития. Мы пригласили большое число специалистов самых разных направлений, представителей правительства, членов Госдумы и Совета Федерации.
Не знаю, какие решения примет форум и станет ли он регулярным. Мне кажется, эту работу надо проводить до тех пор, пока не выработана научно обоснованная стратегия развития страны. Сейчас ее в явном виде нет, хотя есть много разрозненных стратегических документов, разработанных в разных министерствах.
Есть еще проблема разрыва между предложениями экономистов РАН и политикой правительства - в последние годы они крайне редко совпадали.
Бодрунов: Наша задача как раз и заключается в том, чтобы этот разрыв сократить и предложить госаппарату четкие долгосрочные цели. Форум - это попытка выработать консенсус между разными научными школами, который должен помочь государству реализовать заявленные национальные цели.