Пушков: "Афганский синдром" распространился по всему миру подобно COVID-19

Практически совпали 20-летие трагических событий в Нью-Йорке и 20-летие начала войны США и НАТО в Афганистане. Исторический цикл, отмеченный попыткой установления и удержания американской гегемонии, завершился спешной эвакуацией США из Кабула. Миссия оказалась невыполнимой.

Впечатлившие весь мир кадры бегства американских войск из Афганистана вызвали разную реакцию. Одни смотрели на них с недоумением, другие - с возмущением, третьи - с горечью, четвертые - со злорадством, пятые - с ликованием. В СМИ заговорили о конце США как сверхдержавы, о том, что они не вправе претендовать на роль лидера свободного мира. Другие же, напротив, выражают уверенность, что Америка оправится от этого поражения, как некогда оправилась от поражения во Вьетнаме.

В связи с этим возникают вопросы, имеющие большое значение как для верного понимания итогов афганской войны, так и для внешней политики нашей страны. Станет ли фиаско в Афганистане переломной точкой, вслед за которой последует распад американской гегемонии в мировых делах? Как скажется Афганистан на отношениях США с их союзниками, на состоянии и перспективах западного альянса? И правомерно ли говорить о возникновении в США и шире - на Западе в целом - "афганского синдрома", который надолго изменит международную политику США, как некогда изменил "вьетнамский синдром"?

Неизвестная война

Облетевшее все мировые СМИ сравнение бегства американской армии из Кабула в августе 2021 года с эвакуацией из Сайгона в мае 1975 года является, разумеется, достаточно условным. Оно подходит для газетных заголовков и хлестких политических комментариев, однако не отражает сути этих разных по характеру событий. В обоих случаях США потерпели военное поражение и бесславно покинули поле битвы. Но это были разные войны и разные поражения.

Во Вьетнаме США сражались с наступавшим в те годы "мировым коммунизмом". После крайне болезненной потери Кубы они решили дать основной бой в Индокитае - и проиграли. Для американцев это была прежде всего антикоммунистическая война, для вьетнамцев - антиимпериалистическая и антиколониальная. Фактически Северный Вьетнам завершил в 1975 году процесс деколонизации и объединения страны. За Северным Вьетнамом стоял Советский Союз, поэтому США тогда косвенно проиграли и Советам, как они называли СССР.

Поражение в Афганистане - не изолированное событие, а окончание 20-летнего проекта переустройства Большого Ближнего Востока

Важнейшей чертой "вьетнамского синдрома" стало отторжение американским обществом внешних интервенций. Америка дорого заплатила за эту войну. Во Вьетнаме она потеряла 58 с лишним тысяч человек. Сотни тысяч молодых американцев вернулись оттуда без рук и без ног и с глубокими психологическими травмами, что нашло отражение в десятках голливудских фильмов. Американский творческий класс, студенчество, многие журналисты были настроены против вьетнамской войны. К концу 1960-х годов она стала очень непопулярной. Позже Генри Киссинджер, который был в то время госсекретарем в администрации Никсона, говорил в одном из интервью, что США могли бы победить в той войне, если бы не мощнейший протест против нее в самой Америке.

В отличие от вьетнамской война США в Афганистане была для американского общества, если можно так выразиться, неизвестной войной. Она длилась так долго, что к ней успели привыкнуть. США потеряли в ее ходе 2465 человек - несравнимо меньше, чем во Вьетнаме. Немаловажно и то, что Северный Вьетнам ничем не угрожал самим Соединенным Штатам. Талибы (движение "Талибан" запрещено в РФ) же воспринимались в США как радикальные исламисты, террористы и - самое главное - пособники Усамы бен Ладена, организовавшего, по официальной версии, атаку на башни-близнецы в Нью-Йорке и здание минобороны в Вашингтоне 11 сентября 2001 года. Уже одно это оправдывало афганскую войну, лишая талибов малейшего сочувствия в американском общественном мнении. Хотя талибы не убивали мирных американцев, война против них считалась в США правильной войной, направленной на обеспечение безопасности страны. Голливуд работал именно на такое восприятие, хотя и в фильмах о подвигах американских спецназовцев нет-нет да и проскальзывало ощущение, что не одолеть им одетых в халаты и плохо вооруженных талибов, которых по ходу очередной киноленты, как, впрочем, и в реальной жизни, становилось тем больше, чем больше их убивали.

В годы вьетнамской войны улицы и площади американских городов сотрясали мощные антивоенные демонстрации. В марте 1969 года в очередном марше на Вашингтон приняли участие 600 тысяч человек. Против войны выступали не только студенты и родственники погибших солдат, но и звезды экрана, спорта, телевидения - Джейн Фонда, Мухаммед Али, Уолтер Кронкайт. А будущий госсекретарь Джон Керри и другие ветераны войны срывали с себя и бросали к ступеням Капитолия медали, полученные за военные действия во Вьетнаме.

В годы афганской войны улицы и площади американских городов сотрясали совсем другие протесты: на них вываливали агрессивные адепты "черных жизней", феминистки в двусмысленных розовых шапочках, участники погромов, сносов памятников и разграбления магазинов. А звезды кино и эстрады типа Мадонны или актрисы Эшли Джадд, себя не помня, протестовали против прихода в Белый дом Дональда Трампа. Другие же уличали в сексуальных домогательствах превратившегося в развалину голливудского продюсера Харви Вайнштейна, к которому сами же набивались в друзья и с которым фотографировались и обнимались, лучезарно улыбаясь, в надежде на новую роль в кино. А пока военные сдержанно, без фанфар хоронили очередного товарища по оружию, погибшего в Афганистане, пол-Америки затаив дыхание следило за торжественной церемонией похорон в золотом гробу преступника и наркомана Джорджа Флойда.

Американское общество не было глубоко затронуто афганской войной. Но ее стремительное и унизительное для США завершение потрясло многих. Оно показало, что Америка не всесильна, раз отступает перед бородатыми боевиками, вооруженными лишь Кораном и автоматами Калашникова.

"Мы проиграли безграмотным пастухам"

Парадоксальным образом поражение США в этой малоизвестной войне в нынешних условиях может оказать глубокое воздействие на американское самосознание и внешнюю политику США. "Хаотичное падение Кабула и стремительный захват Афганистана талибами свидетельствуют о серьезных изменениях в мировом порядке, который некогда возглавляли Соединенные Штаты… Долгосрочные последствия этого масштабного фиаско еще будут преследовать Америку много лет", - делает вывод выходящий в Вашингтоне журнал The National Interest.

В случае с Афганистаном США не имеют ни алиби, ни оправдания. В Южном Вьетнаме США столкнулись не только с партизанским движением и поддерживавшим его Севером, но и опосредованно, с Советским Союзом. За талибами в Афганистане не стоял какой-либо центр силы. Ни Россия, ни Китай не поддерживали их. В итоге самая мощная и хорошо вооруженная армия в мире фактически проиграла, по признанию самих американцев, "безграмотным пастухам". Осознавать это американской элите, глубоко убежденной в превосходстве своей страны над всем остальным миром, особенно мучительно.

Отказ от использования военной силы для "смены режимов" означает пересмотр важнейшей установки внешней политики США

"Даже Советский Союз, находившийся на грани полного коллапса, сумел упорядоченно уйти из Афганистана и оставил за собой правительство, которое находилось у власти еще несколько лет", - отмечает Рич Лоури, редактор консервативного журнала The National Review. "Страна, которая бросает на произвол судьбы стратегических союзников и беззащитных мирных граждан, тем самым отказывается от любых претензий на то, чтобы считаться исключительной нацией", - негодует на страницах журнала Foreign Policy его обозреватель Мина аль-Орайби.

Никогда еще, вероятно, унижение США от военного поражения не было столь острым. Оно позволяет говорить о появлении в сознании американской нации "афганского синдрома", схожего в ряде отношений с "вьетнамским".

Основания для такого синдрома накапливались в американском обществе давно, еще со времен войны в Ираке, начатой Джорджем Бушем-младшим. Сцены бегства из Кабула усугубили усталость от долгих войн на Ближнем и Среднем Востоке. Начатые под предлогами экспорта демократии и защиты национальной безопасности США, эти войны, как выяснилось, не привели ни к решающему усилению США в регионе, ни к его демократизации. Уже Барак Обама вел свою избирательную кампанию 2008 года под лозунгом прекращения войны в Ираке - и выиграл выборы. И это не было случайным: Америка устала от внешних вторжений.

Готовность американцев поддерживать глобальную роль США "пошатнулась после коллапса Советского Союза, а затем была подорвана войнами в Ираке и Афганистане, а также финансовым кризисом 2008 года", так в начале 2019 года оценили настроения американцев будущий госсекретарь Энтони Блинкен и политолог Роберт Каган. Интервенции и внешнее вмешательство стали непопулярными в американском обществе. Не случайно в апреле этого года, когда Байден заявил о своем намерении вывести войска из Афганистана, его поддержали две трети американцев.

Безрезультатная бесконечная война ослабляла Америку, которая потратила на нее за 20 лет 2,2 триллиона долларов. Многим было ясно: из Афганистана пора уходить. Но мало кто предвидел, сколь болезненным будет этот уход.

Завершение эры интервенций

Обращаясь 1 сентября к американцам после вывода войск, а точнее - эвакуации из Афганистана, президент Байден заявил: "Переворачивая страницу нашей внешней политики, которой следовала наша нация последние два десятилетия, мы должны сделать выводы из наших ошибок… Решение об Афганистане касается не только Афганистана. Речь идет о завершении эры крупных военных операций с целью переустройства других государств".

Это заявление вызвало шок во всем западном мире и далеко за его пределами. Ведь отказ от использования военной силы для "смены режимов" означает пересмотр важнейшей установки американской внешней политики и ее качественное изменение с глубокими последствиями для международной стратегии всего западного альянса.

"Афганский синдром" назревал давно. Раздающаяся сейчас в США и на Западе в целом резкая критика Байдена и его администрации за решение вывести войска и за то, как бездарно оно было осуществлено, маскирует куда более неприятную для Америки истину. А она состоит в том, что в Афганистане в течение 20 лет пребывания там американской армии США день за днем, месяц за месяцем, год за годом только и делали, что проигрывали эту войну. Ее проигрывали ВСЕ администрации США. При этом широкой публике постоянно рассказывали, что в Афганистане наблюдается "заметный прогресс", но на деле год за годом США приближались к поражению. Дональд Трамп уже к 2019 году пришел к выводу о необходимости прекращения войны и даже начал вести в Катаре переговоры с талибами. Но тоже не довел дело до конца. Байден лишь поставил точку.

Особенно важно, что поражение в Афганистане - это не изолированное событие, не поражение в одной, отдельно взятой стране, которое можно выдать за исторический казус. Это окончание 20-летнего проекта переустройства всего Большого Ближнего Востока на проамериканских началах, финал череды американских неудач в этом регионе.

В Ираке США одержали военную победу, но завязли на долгие годы, причем обрекли эту страну на огромные жертвы и непрекращающуюся гражданскую войну. Пришедший к власти в 2009 году Барак Обама назвал агрессию против Ирака крупной ошибкой, но не покинул ни Ирак, ни Афганистан. Вместо этого он начал собственную войну - в Ливии, которая также закончилась не демократизацией, а политической катастрофой: гражданской войной, распадом страны, превращением ее в один из оплотов "Исламского государства" (ИГИЛ, группировка запрещена в РФ). Затем администрация Обамы попыталась провести "смену режима" в Сирии через поддержку радикальных исламистов из "Джебхат ан-Нусры" (группировка запрещена в РФ) и "Исламского государства". Вспомним высокомерное заявление Обамы "Дни Асада сочтены". Это было сказано в марте 2012 года. Пять лет спустя Обама покинул Белый дом, так и не добившись своего в Сирии. Попытки дестабилизировать ситуацию в Иране с помощью "санкционной войны" и провести там цветную революцию тоже не удались.

"Ошеломляющий крах зависимого от США афганского государства показал, что у американской жесткой силы есть свои пределы" - такой вывод сделала 1 сентября этого года газета The Wall Street Journal. Но дело не только в этом. Речь идет также о неудачной попытке экспорта американских ценностей в качественно другие общества. Эти ценности, означающие неуважение к традициям и культуре захваченной страны, как и следовало ожидать, не помогли США в Афганистане. Разумеется, некоторые воззрения талибов, замешанные на религиозном фанатизме и средневековых подходах, такие, как отрицание прав женщин, симпатий не вызывают. Афганистану лучше бы оставить их в прошлом. Но это не означает, что правомерно навязывать афганцам другие взгляды и ценности извне.

"Нужно обладать особым высокомерием, - говорил в своей программе на Fox News телеобозреватель Такер Карлсон, - чтобы воображать, будто другие культуры захотят повторить, например, нашу семейную структуру. Разве афганцы не должны сами решать, какими они хотят видеть свои семьи? Но нет, мы пытались навязать им обычаи, которые они в душе ненавидели. Возможно, именно поэтому талибы захватили страну за несколько дней".

Так мир стал свидетелем краха доктрины "смены режимов", которая на протяжении 30 лет была важнейшей движущей силой американской внешней политики. Байден фактически признал, что эта доктрина не срабатывает, а цена ее для Соединенных Штатов слишком высока.

Похороны "конца истории"

В афганских песках и горах Гиндукуша была похоронена и теория "конца истории". Она была сформулирована более 30 лет тому назад американским дипломатом и политологом Фрэнсисом Фукуямой (Francis Fukuyama. The End of History? - The National Interest, Summer 1989). Суть ее состоит в том, что с окончанием "холодной войны" и переходом СССР и Китая к глубоким реформам в мире окончательно и навеки утвердится либерально-демократическая модель организации общества по западному образцу. "То, что мы, возможно, наблюдаем, - писал Фукуяма в 1989 году, - это не только конец "холодной войны", но и конец истории как таковой: иными словами, конечная точка идеологической эволюции человечества и универсализация западной либеральной демократии как окончательной формы правления в человеческом обществе". Последовавший через два года распад СССР, либеральные реформы в России, рыночные реформы в Китае, а также переход всей Восточной Европы под крыло Соединенных Штатов придали этому представлению внешнюю убедительность.

Справедливости ради следует отметить, что размышления Фукуямы на этот счет, основанные на гегелевской историософии, намного менее примитивны, чем тот политический вывод, который был сделан в США. А вывод был таков: США победили, СССР рухнул, западная либеральная модель организации общества отныне не имеет альтернативы, а потому США будут и должны переустраивать мир по собственному усмотрению. Хотя сам Фукуяма предусмотрительно поставил знак вопроса в заголовок своей статьи, огромная армия американских пропагандистов, идеологов, дипломатов, журналистов, военных, преподавателей школ и университетов, сотрудников спецслужб и прочих бюрократов, обеспечивающих работу американской государственной и идеологической машины, восприняла формулу "конца истории" буквально - как состоявшийся факт и как руководство к действию. Некоторые из них даже ссылались на нее в ходе слушаний в конгрессе как на безусловную истину.

В некотором смысле теория "конца истории" стала для американского политического класса тем, чем была ленинская теория мировой революции и неизбежной победы коммунизма для советского правящего класса и чиновничества. Она была воспринята в США с тем большей готовностью и даже восторгом, что идеально обосновывала стратегию установления "глобального либерального миропорядка" во главе с США.

Однако судьба любой идеи, доктрины, теории или идеологии зависит от ее политического и социального успеха. Идея "конца истории", как и представление о линейном характере прогресса, не оправдала себя. Вопреки прогнозам Фукуямы и целого сонма теоретиков его школы мысли Китай не принял вслед за рыночной экономикой либерально-демократическую модель западного образца: потребительство как образ жизни прекрасно уживается с авторитарным правлением. Россия вопреки логике "конца истории" отказалась встраиваться в американский миропорядок. А в Афганистане, несмотря на все усилия, США не удалось создать даже постановочную, "фейковую" демократию. Пришло время говорить не о "конце истории", а о закате целой системы мифов и представлений, лежавших в основе стратегии США и западного альянса на мировой арене на стыке XX и XXI веков.

Шагреневая кожа

"Как противники мы беззубы, как союзники - ненадежны" - этот вердикт вашингтонского издания The Hill, вынесенный по горячим следам американского "исхода из Кабула", отражает ощущение, возникшее как в самих Соединенных Штатах, так и за их пределами. Отличительная черта "афганского синдрома": это не только внутриамериканский феномен, он, подобно COVID-19, быстро распространяется на Европу, арабский мир, азиатские страны. Повсюду усилились сомнения в дееспособности США как глобальной державы.

"Американская беспомощность привела европейских лидеров в ярость", - написал в The New York Times обозреватель Кристофер Колдуэлл. Еще бы, гегемон не оправдал возложенных на него ожиданий. В ФРГ новый глава ХДС Армин Лашет, один из главных кандидатов на пост канцлера, назвал события в Афганистане "самым крупным поражением НАТО с момента ее создания". А один из ведущих политиков страны Манфред Вебер заявил, что США не решат проблемы Европы, поэтому она должна "взять на себя ответственность и действовать самостоятельно".

Есть и более серьезные сигналы. В Западной Европе давно считают, что США будут сворачивать свое присутствие на континенте. "Американцы уйдут, это лишь вопрос времени, - говорила мне еще несколько лет назад глава Комиссии по иностранным делам парламента Франции Мариэль де Сарнез. - Европа должна научиться защищать себя сама".

Практически дословно повторяли с тех пор эту мысль и президент Франции Эмманюэль Макрон, и другие европейские политики и эксперты. И вот уже глава внешней политики Евросоюза Жозеп Боррель проводит прямую связь между событиями в Афганистане и задачей создания европейских сил быстрого реагирования на тот случай, если США откажутся отныне использовать войска за рубежом. Понятно, что 5 тысяч военных из разных стран ЕС, которые должны составить эти автономные вооруженные силы Евросоюза, погоды не делают. Но важна тенденция: до сих пор европейцы лишь бесконечно говорили о создании собственных вооруженных сил, но ничего не предпринимали. Теперь, после Афганистана, замысел переходит в практическую плоскость. А это означает возможность обособления Европы от США. Не случайно так переполошился генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг. "Необходимо гарантировать, что Европа и Северная Америка будут держаться вместе, - заявил он в ответ на активизацию этих планов. - Любая попытка ослабить связь Северной Америки и Европы не только ослабит НАТО, но и разобщит Европу".

Растущее недоверие к США наблюдается не только в Европе. "Когда глубокой ночью 30 августа последний американский солдат покидал Афганистан, а талибы вошли в международный аэропорт имени Хамида Карзая, многие в арабском мире, наблюдая за этим, задавались вопросом, может ли повториться нечто подобное в международном аэропорту Багдада или где-то еще в регионе, - читаем в американском журнале Foreign Policy. - И союзники, и противники Вашингтона на Ближнем Востоке делают выводы. Перед лицом угрозы со стороны террористических групп… американские союзники более не могут полагаться на Вашингтон". Свои выводы делают и в Азии, и в Латинской Америке, где США не удалось без внешней интервенции провести "смену режима" в Венесуэле.

Не приходится сомневаться, что США постараются развеять растущие сомнения в их военной дееспособности и решимости отстаивать свои интересы в разных районах земного шара. Однако Кабул останется для всего мира символом американского отступления. "Зубы дракона" - семена недоверия к мощи, а главное - эффективности и компетентности тех, кто руководит Соединенными Штатами, давно посеяны на Ближнем и Среднем Востоке и уже дают всходы.

События в Афганистане многие рассматривают как символ конца гегемонии США в современном мире. На наш взгляд, правомернее говорить о ее закате или истончении. Гегемония США убывает, как от чрезмерного использования убывала шагреневая кожа в одноименном романе Оноре де Бальзака. Поражение в Афганистане - скорее часть процесса утраты Америкой своего доминирующего положения в мире, чем его финальная точка. Но сам процесс, судя по происходящим событиям, необратим.

Прощаясь с американской гегемонией, мир прощается, естественно, не с США как сверхдержавой, а с их заявкой на мировое господство. США в обозримом будущем останутся ведущей державой мира по совокупности главных факторов внешнеполитической мощи: экономической, военной, политической, технологической, финансовой, информационной и культурной. Именно сочетание этих факторов мощи, хотя и у них есть отрицательная динамика, позволяет США оставаться ведущей державой современного мира. Но уже не гегемоном.

Пик своего могущества и влияния Соединенные Штаты уже пережили. Однополярный мир, ненадолго установившийся после распада СССР, а точнее недолгий "однополярный момент" (по удачному выражению американского обозревателя Чарльза Краутхаммера) остался позади. Мне не раз приходилось отмечать, что апогей "однополярного мира" был достигнут в период нападения США на Ирак. С этим согласен и Фрэнсис Фукуяма. В своей последней статье под названием "Будущее американской мощи" он пишет: "Пик американской гегемонии продлился менее 20 лет - от падения Берлинской стены в 1989 году до финансового кризиса 2007-2009 годов… Кульминацией американского высокомерия стало вторжение в Ирак в 2003 году, когда они рассчитывали переделать не только Афганистан (куда вторглись двумя годами ранее) и Ирак, но и весь Ближний Восток".

Почувствовав себя на вершине мира, США "растратили" себя на бесконечные войны: 7 триллионов долларов было потрачено на агрессии, интервенции и поддержку смены режимов на Большом Ближнем Востоке. Причем в отличие от периода после войны во Вьетнаме мир вокруг США меняется не в их пользу. В этом мире неуклонно падает и удельный вес, и влияние США. У них появился глобальный конкурент в виде Китая. По доле в мировом ВВП (в пересчете на покупательную способность) на США приходится 14-15 процентов; с 2015 года они уступают первое место Китаю. Не США, а Китай является ведущей торговой державой мира. Растущий вес КНР становится главной проблемой для Америки, а в Евразии ее планам противостоит Россия. Америка давно живет в долг: сейчас он достигает 28,7 триллиона долларов. Со времен 1990-х возникли новые финансовые, геополитические и другие ограничения для ее внешней политики. США уже не могут позволить себе те авантюры и те траты, которые позволяли в начале XXI века. В силу этого можно предвидеть, что одним уходом из Афганистана "падение" недавнего гегемона не закончится. Страну разрывают небывалые внутренние противоречия, ее образ в мире заметно потускнел.

На Среднем Востоке Афганистан был последней надеждой неконсервативного проекта, суть которого состояла в том, чтобы навязать миру "конец истории" под американским руководством. Но наступил "последний день Кабула" - и проект рухнул, погребая под своими развалинами прежние амбиции США в регионе, а во всем мире - образ всемогущей Америки. Афганистан оставил в наследство и США, и миру сомнения в американской мощи и многоликий "афганский синдром". С поражением США в Афганистане исторический цикл, вдохновивший 30 лет назад Фрэнсиса Фукуяму на написание "Конца истории", сменяется новым, качественно отличающимся от предыдущего. История в отличие от гегемонии той или иной державы не заканчивается никогда.