По одной из первых сцен "Ромы" Альфонсо Куарона (отмеченного "Золотым глобусом" - и пополнившего элитную когорту авторов Netflix-эксклюзивов), в принципе, можно сделать более-менее исчерпывающий вывод о фильме целиком. Тут очень любят длиннющие безмонтажные проезды камеры - даром что именитый режиссер отказался от сотрудничества с гениальным Эммануэлем Любецки и сам встал к глазку. Скупость гаммы выдается даже не за эстетическую фишку, а за потрясающую концептуальную находку - будто кинематограф новейшего времени не знал ни Джима Джармуша, ни позднего Фрэнсиса Форда Копполу, ни, прости Господи, Квентина Тарантино.
А сценарий... Ну что сценарий. Он, конечно, есть, однако Куарон - при всех его абсолютно заслуженных регалиях и неоспоримом таланте интертейнера (см. "Гравитацию" и "Дитя человеческое") - на этот раз, кажется, решил пригласить нас на мероприятие, называемое известной породой снобов просмотром кино (именно так - подразумевая многозначительный курсив). В смысле, вот вам, дорогие зрители, арт-хаус в его исконном визионерском понимании, а без остального уж как-нибудь обойдетесь. Представьте, что тут новая версия Антониони и все такое. Представили? Вот так-то.
Так-то - да не так. Антониони, чье имя в наши дни принято произносить с придыханием, имея в виду больше все-таки техническое новаторство, умел - хоть и специфическим повествовательным языком - рассказывать небезынтересные человеческие истории и экспериментировать с жанрами. В то время как случай "Ромы" подразумевает микс концентрированного эстетства с очередным сеансом зарубежной "левиафановщины". И пусть она, эта самая зарубежная "левиафановщина", в силу определенных - и всем понятных - причин раздражает не столь сильно, сколь отечественная, спросить с ее создателей хочется за многое.
Никто, например, не объясняет (более того, нарочито не хочет объяснять), с чего вообще аудиторию должна занимать судьба прислуги индейского происхождения. Ну да, случается в ее жизни примерно то, чего можно ожидать в подобном сеттинге: на дворе начало семидесятых, зреют студенческие бунты, всем страшно, тоскливо и экзистенциально плохо, когда внешне все вроде бы хорошо - и так далее. Положа руку на сердце, сколько таких фильмов уже было? Вот именно. И странно, кстати, что Куарона вовремя не одернул его ближайший друг Иньярриту, до "Бердмэна" и "Выжившего" снимавший такого рода драмы мелким оптом - и уж точно способный доходчиво объяснить, почему на исходе второго десятилетия XXI века от них надо держаться подальше.
Впрочем, со скрипом и натугой сработать мог бы и такой подход, заостри дон Альфонсо (ко всему прочему, единоличный сценарист) внимание на социальных проблемах со старта - или потрудись он слегка раскрыть персонажей. Но нет же - перед мало-мальски внятным обозначением оных проблем и раскрытием оных персонажей вы раз сто увидите, как главная героиня Клео - под пристальным взором виртуоза у камеры - стирает, гладит, готовит и подает к столу обеды, оттаскивает за ошейник пса, поливает двор, ходит по этажам и занимается прочими крайне киногеничными делами - наравне с остальными действующими лицами.
Проще говоря, смотреть оперативно обвешанный цацками якобы шедевр - за исключением отдельно взятых эпизодов - скучно. Иногда его герои остроумно шутят, иногда бывают милыми и обаятельными, иногда появляется повод слегка за них переживать, погрустить, а самые чувствительные могут, видимо, и всплакнуть. В промежутке между смачными зевками. Оно и понятно: это ведь то самое фестивальное кино, которое должно высказываться на вечно актуальные (курсивом, курсивом) темы так, чтобы у критиков возрастной категории 70+ (при всем к ним уважении) не подскочил пульс от слишком сильных эмоций и излишней динамики - и чтобы на Венецианском фестивале 2018-го у них появилась возможность вспомнить о Венецианском фестивале тех же семидесятых и сладко поностальгировать.
Ностальгирует, по большому счету, и лично режиссер. Для него картина - дело личное и важное, навеянное раздумьями о событиях дней давно минувших, причудливо отражающихся в событиях дня сегодняшнего (несомненно, любители актуального и тут найдут - да и уже нашли - отсылки к Трампу с его стеной и тяготам мексиканского "меньшинства" в Америке). И все это, казалось бы, должно быть как минимум любопытно, поскольку всегда как минимум любопытно понаблюдать за рефлексией большой творческой личности и залезть к ней в память. Вот только и рефлексию, и память, и "Светлую Грусть TM" Куарон словно взял напрокат - причем далеко не у Феллини. Вынуждены доложить: мексиканского "Амаркорда" - с ним на Западе "Рому" сравнивают наперебой - не получилось.
А что получилось, толком и не объяснишь. Набор невероятно красивых и подробных - и в той же мере бессмысленных - "оживших" открыток, возможно, порадует поклонников эстетики ради эстетики. А некоторые из "карточек", пожалуй, разок-другой и заденут за живое на фоне всеобщей зимней меланхолии. Однако тем, кому позарез необходим эмоционально окрашенный экскурс в "почти документальное" прошлое, логичнее порекомендовать "Холодную войну" Павела Павликовского. Не менее стильную, тоже черно-белую по форме - зато щедрую на оттенки в содержании, искренние чувства, увлекательные события и универсальные выводы.