Сергей Соловьев закончил свою главную работу последних лет - двойной фильм "2-Асса-2" и "Анна Каренина". Как роман Толстого в сознании неисправимого авангардиста связался с молодежным бунтом мятежных 1980-х с их неистовой жаждой перемен?
Звезда Горевого
Как рассказал автор плодотворной идеи, это не две параллельные работы. Это - дилогия. Сначала на экраны должна выйти "2-Асса-2", где продолжит свою жизнь героиня знаменитого фильма 1988 года Алика Алданова (ее снова играет Татьяна Друбич). Алика за убийство Крымова осуждена на срок. Она - в колонии, уже беременная. Родила там дочь. И там нашла в расформированной тюремной библиотеке единственную оставшуюся книгу - "Анна Каренина". В колонию приезжают кинематографисты снимать фильм об узниках новой свободной России. Группу возглавляет режиссер Петр Горевой. Запомните это имя: в сложной сюжетной конструкции дилогии ему придется сыграть ключевую роль - это он заболеет идеей снять "Анну Каренину" с Аликой в главной роли. Он в ней, многострадальной, увидит толстовскую героиню.
В итоге вслед за "2-Ассой-2" на экраны должен, по замыслу автора, выйти фильм "Анна Каренина", в титрах которого в качестве режиссера должен значиться не Сергей Соловьев вовсе, а герой "2-Ассы-2" Горевой (Сергей Маковецкий). А в роли Анны Карениной, напишут в титрах, - артистка Алика Алданова. Хотя ее играет, конечно, Татьяна Друбич.
Обе ленты, надеется автор, появятся осенью. И уже после них, в феврале 2008 года, как обусловлено договором с одним из телеканалов, в эфир выйдет еще один фильм: 6-серийный телевизионный - "Анна Каренина". И это уже будет нормальная экранизация романа, Соловьев убежден, что сегодня многие просто не читали книгу, хотя все о ней слышали.
Муки бизнеса
Проект в работе уже много лет - работа над "Анной Карениной" началась еще в начале 90-х, но попала под дефолт. На вопрос о муках творчества Соловьев смотрит на меня как на городского сумасшедшего: на эти муки не оставалось ни времени, ни энтузиазма - все высасывал процесс добычи денег для съемок. Это, считает Соловьев, "самая гробокопательская работа", превращающая режиссуру в абсурдную и временами даже издевательскую профессию.
- Во всем мире есть законы, по которым вкладывать деньги в искусство выгодно: кто даст средства на спектакль или фильм - с того спишут налоги. А у нас законы таковы, что все зиждется только на иллюзии, будто искусство может возвращать затраченные деньги. Люди что-то там слышали о бешеных доходах от "Ночного дозора", но им невдомек, что дело не в фильме, а в развернутой вокруг него рекламе. И каждый раз приходится им что-то "заливать" о немыслимой прибыльности кино в наши дни. Примитивно врать. Но это вранье заложено в системе государственных документов, которые регулируют кинопроизводство.
Последний раз, когда "Анна Каренина" надолго застряла, - середина прошлого года: надо было снять сцену ее самоубийства на станции Обираловка, а на это опять не было денег. А съемки дорогие: актеры, массовка. На станции нужны как минимум три колеи и не должно быть электрических проводов. Туда нужно пригнать два состава: на одном Анна Аркадьевна приедет, под другой бросится. В каждом поезде должно быть не менее шести вагонов конца XIX века. Анна Аркадьевна должна посидеть в купе, испытать немыслимые муки, глядя на своих соседей - счастливое мещанское семейство, потом пройти через вагон третьего класса, где она увидит наконец нормальные человеческие лица, выйти на тормозную площадку и так ехать до Обираловки. Там выйти на перрон, и, пока в ней созревает роковое решение, к станции подойдет товарняк.
- Вот теперь и подсчитай, в какую сумму нам должно было обойтись одно только это самоубийство Анны Аркадьевны, - горестно говорит Сергей Соловьев.
Почему "Анна"?
На вопрос, что внесет в "Анну Каренину" творческая фантазия Сергея Соловьева, автор фильма отвечает дипломатично: "Святослав Рихтер в своих дневниках просит музыкантов: читайте внимательно партитуру - там все написано. И ничего не надо сочинять. Там все четвертиночки и паузы проставлены. Вот и я думаю: у Толстого все есть. Можно было бы подпустить какую-нибудь революционную идею: допустим, все в современных костюмах, а Каренин - депутат Государственной Думы, да мало ли чего можно придумать, но неохота!".
Что Сергей Соловьев способен снять "просто Толстого", я никогда не поверю. Что он способен тут же сымпровизировать с десяток "убойных концепций" - знаю наверняка. Поэтому, пока не увидим фильм - понятия не будем иметь о смысле обращения Соловьева к Толстому именно в 2007 году от Рождества Христова. А пока, предварительно, он мне объясняет, что это роман таинственный, мистический - самый первый роман русского Серебряного века. Еще века не было - а роман уже был. Для людей с позитивистским мышлением Анна - существо непостижимое: жила с хорошим человеком, у них прекрасный сын, но она кинулась в объятия какого-то парвеню и сыном уже не интересовалась, - жуткая баба! Но это роман не позитивистский.
- Анна - женщина гипертрофированной совести, - начинает новый виток импровизации автор дуплета про Ассу Каренину. - А мы сегодня - самое бессовестное общество за всю историю России. Общество, где даже капля совести - ненавистный рудимент, мешающий достижению успеха. И Анна самим своим существованием напоминает о существовании такой категории, как совесть. Вот ты что-то украл - никто об этом не знает и не узнает. Но у тебя вдруг начинает что-то болеть, тебе противно. Это значит, что в тебе Бог не погиб. Что произошло с Анной? Ее украли. И ей противно, в ней совесть болит. И она последовательно, шаг за шагом уничтожает в себе Бога. А уничтожив, не может дальше жить. Это роман о беде человечества, идущего по пути бессовестной жизни. Об этом пути говорили и Толстой, и Солженицын, о нем говорит каждый наш шаг по самому дорогому городу мира - Москве. Об этом кричит любой выпуск журнала "Форбс": мы сейчас - никакое не общество с развивающейся экономикой, а колоссальный вертеп. Потому что устроили себе жизнь без совести, и законы этой жизни построены на бессовестности, и сколько бы мы ни строили храмов, общество наше живет без Бога. А значит, все это обречено на конвульсивную агонию, которая должна устрашить все человечество...
Мой собеседник горестно вздыхает. И уже вполне будничным тоном сообщает, что и эта концепция, пусть и правильная и вполне соответствующая его, Соловьева, пониманию общественной ситуации, в фильме его тоже не интересует. И зачем он занимается "Анной Карениной", он не знает.
Это, конечно, снова лукавство. Просто художественное творчество такая штука: переводить материи интуитивные, понимаемые на уровне образа, в концептуальные разъяснения - себе дороже.
- Мне нравится побыть с такими людьми и в такой истории, понимаешь? Они себя ведут иногда глубоко логично, иногда нелогично, но это люди, а не твари. И не концептуалы - они никому ничего не доказывают. Я позволяю себе удовольствие делать фильм ни для чего. В нем есть та великая бесцельность, какая характерна для нашего настоящего.