Несмотря на то, что настоящие "Острые козырьки" по реальному влиянию и масштабу деятельности не шли ни в какое сравнение с семейством Шелби и его окружением, тем не менее в двадцатых, с изменением общественного уклада, в городах, ставших крупными промышленными центрами, образовывались пустоты. И они могли быть заполнены, пожалуй, только такими элементами, как полукриминальные банды, создающие мощное "параллельное общество", где пролетариат мог строить горизонтальные связи, пусть и с теми, кто этнически, профессионально и культурно были им глубоко чужды, зато могли решать большое количество насущных проблем: дать в долг, обеспечить досуг и прочее.
А эту реальность официальная историография островной монархии достаточно долгое время игнорировала, не видя в ней чего-либо хоть сколько-нибудь важного. И действительно: этот стихийно созданный механизм при всей своей необычности носил отчетливо патриархальный и семейный характер, и пережить сороковые годы ему не было суждено - ни в действительности, ни в замыслах Стивена Найта, неоднократно отмечавшего, что повествование оборвется с первой воздушной тревогой.
Пронаблюдав за семейством Шелби три сезона, сложно было представить себе, с чем именно герои столкнутся в новых сериях. После возвращения морально и физически искалеченного молодого поколения с поля боя наступает период самоидентификации в изменившихся условиях. Далее происходит первоначальное накопление капитала, увеличение мощностей, выход деятельности за пределы Бирмингема - в столицу, а с этим - необходимость усваивать на лету новые правила игры. И вот уже Шелби - чуть ли не респектабельные промышленники, вращающиеся среди тех, кто сам разбогател за последние годы, и судит других по каким угодно критериям, только не по способам обогащения. И вот, после драматичного третьего сезона, в котором сплелись воедино месть, большая политика, шкурные интересы и давние распри, Шелби возвращаются домой. Хотя характер и окончательность этого путешествия - в цинковых гробах или в комфортабельном купе - в первые минуты не совсем ясен.
Оказавшись снова в Бирмингеме, в привычном окружении, Шелби не сразу понимают, что за время их отсутствия жизнь ушла вперед. Декорации все те же, но ни Томми, ни тетя Полли уже не чувствуют почвы под ногами: там, где раньше была кочка, на которую можно было прыгнуть и сохранить равновесие среди зловонной топи заговоров и коварных планов, теперь склизкий холмик, грозящий навеки отправить каждого, наступившего на него, прямиком в болото. Уповать на тылы в привычном понимании при всем желании уже не приходится. Империя Томми - уже не "семья", как тот предпочитал думать, сидя в Лондоне, исправно получая отчетность о прибылях и убытках бирмингемских заводов. Есть, конечно, верные ему лично люди, но с ними он никогда полностью не расставался. А вот рабочие, например, живут своей жизнью, у них свои горести и заботы, свои претензии и надежды, а Томми, безнадежно далекий ныне от народа, об этом ничего не знает, предпочитая опираться на свои "полевые" знания десятилетней давности.
В условиях стремительно меняющегося мира такая халатность больно щелкает его по носу - раз, и наемные рабочие присоединяются ко всеобщей забастовке, даже не взглянув в сторону владельца фабрик. Это заставляет Шелби по-новому посмотреть на социализм, о котором он думать забыл давным-давно, после смерти одного из лучших своих друзей и возлюбленного сестры. Но теперь это движение - его враг, так как сам он переместился в другую весовую категорию. Не зря Томми дает себе меткую характеристику, парируя обвинение в том, что он, наверное, забыл, что это такое - быть рабочим человеком. "Я - как раз крайнее проявление того, чем может стать рабочий", - устало заявляет он. Но глава семейства - не по старшинству, а по воле к жизни - не зря сумел продержаться столько лет на плаву и попутно то и дело вытаскивать близких из разных передряг. Он умеет учиться на своих ошибках и извлекать из них уроки.
Первый урок - перед лицом врага необходимо объединиться и, пока опасность не окажется позади, начисто забыть о распрях, даже если вину не смыть кровью. Второй - использовать это преимущество в борьбе с другими, даже если этот новый враг - сицилийская мафия, объявившая Томми вендетту за смерть одного из родственников и обещающая уничтожить всех членов семейства, прежде чем пустить пулю в лоб самому предводителю "Острых козырьков".
На протяжении нескольких серий мы можем наблюдать смертельную игру Томми Шелби с дьявольски жестоким и одновременно страшно обаятельным нью-йоркским итальянцем Лукой Чангаретта, которого мастерски сыграл Эдриан Броуди. В какой-то момент, когда действие при своей динамичности начинает казаться однообразным, на горизонте возникает еще одна жемчужина сериала - старина Альфи Соломонс (Том Харди). Лука в своем желании свести счеты с Томми дотягивается и до него, ведь Альфи имеет редкостную прозорливость и долгий опыт своеобразных отношений с бирмингемским пэйви.
Зато последний эпизод (его режиссером стал Бенжамин Карон, принявший участие в создании "Валландера", "Короны" и "Шерлока") с лихвой искупает все накопившиеся по ходу сезона претензии. В нем есть место всему - коварству врагов, совершенно неожиданной помощи со стороны недоброжелателя в виде загадки, смертельному удару против атакующего с виртуозным использованием его же методов.
И все-таки поводы для оптимизма существуют. Брошенная Томми реплика о том, что после стольких смертей нужно дать дорогу жизни, приводит к счастливому приходу в мир маленькой девочки. А сам Томми, когда тучи рассеиваются, принимает решение отдохнуть, что очень быстро ставит его на грань сумасшествия.
Тетя Полли считает, что всему виной "дурная кровь" и неумение жить спокойно, по-человечески. Шелби могут существовать только в таких условиях, когда настоящее вынуждает их "заключать сделки с дьяволом", а потом пытаться "обойти его стороной". И Томми, что удивительно, внемлет ее совету и открывает перед собой новые горизонты, начиная карьеру на другом, более мирном поприще, считая, что если некоторые явления нельзя побороть, то лучше их возглавить. Да, он действительно надеется на то, что в этот раз ему не придется рисковать жизнями братьев и сестры. Но сделка с дьяволом, по его признанию, все же была заключена. Чем она обернется - увидим следующей осенью.
5