Создатели "Дневника" выполнили колоссальную работу, и результат действительно производит впечатление - редкое для современного отечественного кино о войне достижение. Хотя собственно войны в привычном понимании там почти нет, в основном - невыразимые страдания жителей заблокированного врагом города.
Впрочем, противник не остаётся за кадром - фильм начинается с нарочито легкомысленной сцены: немецкие артиллеристы, весело скучающие под классическую музыку от отсутствия реальных боевых столкновений, наблюдают за своеобразным ухаживанием товарища за барышней, прибывшей к нему из Германии погостить. Милой розовощёкой фройляйн в симпатичной шубке предоставляется возможность опробовать экзотический аттракцион: выстрелить из пушки по оцепленному советскому городу. Что она, жеманно смущаясь, и делает под одобрительные возгласы окружающих её молодых мужчин.
Следом мы вплотную и в леденящих душу подробностях наблюдаем за результатами развлечения счастливой туристки и деятельности её услужливых гидов. Самый мощный эффект в "Дневнике" оказывает визуальная сторона - не чураясь самых жестоких сцен и при этом не увлекаясь демонстративным натурализмом, Зайцев рисует масштабное, ужасающее, но вместе с тем завораживающее полотно.
Фильм основан на воспоминаниях "ленинградской Мадонны" Ольги Берггольц и её повести "Дневные звёзды" и, конечно, фундаментальной "Блокадной книге" Даниила Гранина и Алеся Адамовича. Речь идёт об общепризнанно самых тяжёлых (из почти 900) днях блокады - первой зиме. Огромный город, оторванный от цивилизации, быстро превратился в заснеженное царство из какой-то страшной и злой сказки: широкие пространства, заваленные сугробами, над которыми гротескно нависают мёртвые дома, некогда потрясавшие своей красотой. То тут, то там встречаются умершие или умирающие, редкий встречный неопределённого пола, обмотанный в жуткие тряпки, бредёт по каким-то мрачным блокадным делам: то ли в очередь за водой, то ли труп везёт в морг. И такая кажущаяся ирреальность этой холодной юдоли особенно сильно пугает своей бескомпромиссной реалистичностью - никакие антиутопии с их традиционными дурацкими допущениями и предположениями не в состоянии внушить ужас, подобный тому, что возникает, когда мы смотрим на деяния рук людских по отношению к себе подобным.
За происходящим мы наблюдаем глазами женщины (справедливо отмеченная работа Ольги Озоллапини), только что потерявшей мужа и идущей через весь город к отцу - таков сюжет первой, особенно запоминающейся части фильма. По пути мы видим страшные характерные картины, описанные и Граниным с Адамовичем: вот женщина, потерявшая руку при взрыве, переживает лишь из-за того, что в руке той была хлебная карточка; вот мать жертвует одним ребёнком, чтобы выжил другой; вот толпа людей при виде опрокинутой повозки с хлебом теряет рассудок и на несколько мгновений становится похожей на группу статистов из зомби-муви. Но, как свидетельствовали и авторы "Блокадной книги", и многие другие, в этом пространстве чудовищной боли, где мучительная смерть уже стала обыденностью, изнурённые моральными и физическими страданиями люди в большинстве своём смогли сохранить человечность.
Вторая часть, основа которой, как и первой, взята у Берггольц, демонстрирует встречу героини с отцом, и в ней тема человеколюбия, любви к жизни - да любви вообще - раскрывается особенно ярко. Вынужденные беспрерывно думать о тепле и еде (изобретаются такие деликатесы, как котлеты из ремней и пропитанная сахаром земля) стойкие люди бережно, из последних сил хранят внутреннее тепло, а с ним - и надежду. Надежду не только на личное выживание, но и на то, что даже после этого апокалиптического катаклизма точка невозврата не пройдена и у человечества есть будущее. И это, пожалуй, самое главное в "Блокадном дневнике" - фильме, не лишённом мелких шероховатостей (в основном - чисто технических), придираться к которым в свете вышесказанного совершенно не хочется.
Текст на сайте "Год литературы"