В первом из этих определений нет никакого пренебрежения или снисхождения: просто сделана картина с нарочитой, отчасти даже вызывающей небрежностью. Длань какого-то (какого - нетрудно догадаться, поэтому и слово "длань" звучит уместно) невидимого читателя листает иллюстрированную книгу, выбирая из нее шесть занятных историй про Дикий Запад. Которые сразу разыгрывают актеры (традиционно - как на подбор - прекрасные). Композиционной связи между новеллами - никакой, что для обычно скрупулезных и педантичных в построении фабулы Коэнов - удивительное дело.
Но в этом-то и забава, и главный аттракцион: формат коротких самостоятельных зарисовок для Netflix полностью развязал руки дуэту гениев. И позволил им в течение двух с лишним часов развлекать зрителей - а заодно и самих себя, и артистический ансамбль, и оператора-виртуоза Брюно Дельбонелля (техническое исполнение "Баллады", естественно, на запредельном уровне) - всем, чем только можно развлечь в нежно обожаемой ими вестерн-стилистике. Причем делают это Коэны - если скаламбурить - буквально двумя левыми. То есть с нахальной легкостью, только абсолютным гениям, наверное, и доступной.
Вот хотя бы первый этюд - собственно, про Бастера Скраггса - на бумаге укладывается в одну строку: мол, жил-был ковбой, круче всех умел петь и стрелять, но в конце концов нарвался-таки на стрелка и певца покруче. Однако чего только в эту строку (эквивалентную каким-то 15 минутам экранного хронометража) не упаковано! От уморительной "беседы" с конем, разрушения "четвертой стены" и ироничного музыкально-танцевального номера - до тщательно детализированных интерьеров салуна, эффектных кровавых дуэлей а-ля Серджо Леоне и четко сформулированной морали, на старинный манер зачитанной вслух в фантасмагоричной концовке.
Кстати, играет Бастера Тим Блейк Нельсон - обаятельный зубастый мим, всем нам прекрасно знакомый по певучей "экранизации" гомеровского эпоса под названием "О где же ты, брат?" Идеальное попадание, и так у Коэнов тут - со всеми. С Джеймсом Франко в образе парадоксально везучего и вместе с тем парадоксально неудачливого грабителя банков, подарившего публике мощнейший висельный (в прямом смысле) гэг сезона. С привычно стоически-глыбообразным Бренданом Глисоном, примерившим типаж охотника за головами. С харизматичным бородатым Томом Уэйтсом, изобразившим... Ну да - харизматичного бородатого Тома Уэйтса (ладно, на самом деле - трогательного старика-старателя). И далее, далее, далее - включая совсем лаконичные, но от этого ничуть не менее прекрасные выходы звезд типа Ральфа Айнесона, Лиама Нисона, Гарри Меллинга и обученного арифметике дрессированного петуха.
Они (петух, правда, не в счет), как это традиционно происходит у Коэнов, не скупятся на выразительные гримасы, смешные карикатурные ужимки, шутки-прибаутки и остроумные реплики в блистательно прописанных диалогах и монологах. А диалоги и монологи - опять же, как это традиционно происходит у Коэнов, - в большинстве своем посвящены неистребимым человеческим порокам. Алчности, самоуверенности, глупости, подлости, высокомерию. В общем, всему, что живые классики американского кино любят едко высмеивать и - обязательно - беспощадно карать. Высшая справедливость и неизбежность возмездия всегда были ключевыми темами их творчества, и The Ballad of Buster Scruggs - не исключение.
Иными словами, сколько бы Итан и Джоэл ни юморили и сколько бы ни выдерживали (до поры) максимально ненавязчивый и расслабленный комедийный тон (подчеркнутый этакими манерно-наивными интонациями оркестровок постоянного соратника - Картера Беруэлла), фильм снова и снова напоминает о том, почему его авторов частенько всерьез называют цадиками. По их версии, зло - неизбежная константа, но на стороне добра - сама судьба. Иногда - в виде нелепого анекдотического случая, неожиданной встречи, сверкающих на солнце золотых крупиц или даже прилетевшей невесть откуда пули. А изредка - и в лице (лицах?) непосредственно строгого "двухголового творца", не отказывающего в жалости и сочувствии тем, кто этого действительно заслуживает.
Детерминизм, фатум, карма, рок, весы Астреи... Названий - много, суть - одна; и нет, кажется, более подходящих декораций для ее отображения, чем декорации олдскульного вестерна. При поверхностном ознакомлении "Баллада" может сойти за насмешливую пародию на один из важнейших жанров Голливуда, за издевательство над ним и за его деконструкцию. Вот только ближе к середине становится ясно: братья Коэн затевали свой альманах (изначально - сериал) не только и не столько ради троллинга и сатиры - сколько ради того, чтобы рассказать очередную пронзительную притчу о праведниках и негодяях. А где еще их искать, как не в Штатах суровой эпохи фронтира?
Для особенно непонятливых и склонных рассматривать фильмографию Коэнов лишь в качестве энциклопедии циничного стеба, впрочем, заготовлены две последние главы. Одна - трагическая, с участием незамужней сироты (Зои Казан), в поисках счастья обретшей нечто совершенно иное, а также с массовкой индейцев и симпатичным песиком - оказывается настоящим кодексом гуманизма, проговоренным высоким слогом, без единого намека на глум. Другая - на первый взгляд, квазитарантиновский трэш про не в меру болтливых попутчиков в дилижансе (дайте "Оскар" Солу Рубинеку!) - оборачивается натуральным готическим хоррором. Оставляющим нас - как и "Баллада Бастера Скраггса" в целом - наедине с не самыми веселыми мыслями о ценности человеческой жизни, законах бытия, тяжком грузе грехов и прочих нюансах экзистенции.
5