Свой первый юбилей царь отметил скромным ужином в Кенигсберге

30 мая 1697 года государь, приехав сюда с паспортом на имя Петра Михайлова, приватно отпраздновал свое 25-летие.

Высокому гостю и его свите заранее подобрали жилье - летний домик сада Шерреса на Голландербаум (в районе нынешнего калининградского музея Мирового океана). Однако помещение настолько не понравилось московитам, что Петр даже не сошел с корабля на берег.

Можно предположить, что молодому императору, стремившемуся к кулуарности, не понравилось расположение временного пристанища - по соседству со входом в гавань, мощным фортификационным сооружением, постоялым двором. Очень шумно, многолюдно...

Корабль направился к западной оконечности Кнайпхофа, острова-города, образованного двумя рукавами реки Прегель. Здесь и выбрали двухэтажный дом с балконом на речном берегу - как сказали бы сейчас, в престижном элитном квартале. Впоследствии Петр всегда останавливался только здесь.

Владелец дома, 29-летний Христофор Негеляйн, сын нюрнбергского торговца, сам торговец и банкир, через 14 лет станет бургомистром Кнайпхофа. Наверное, на авторитет Негеляйна повлияло и то, что русский царь в первый же свой приезд сделал молодого бюргера своим доверенным лицом в Кенигсберге.

Первым именинника поздравил с 25-летием курфюрст Бранденбургский Фридрих III, будущий король в Пруссии Фридрих I. Утром его придворный Бессер передал царю поздравления и подарки - янтарные изделия, среди которых выделялись великолепное распятие и часы.

Вручение подарков сопровождалось традиционными пушечными залпами. Бессер пояснил: подарки не из золота и драгоценных камней, которых у царя и так достаточно, но из янтаря - камня, который добывался только в Пруссии.

Известно, что эти подарки вместе с купленными в Кенигсберге математическими инструментами и произведениями искусства Петр отправил из Пиллау (нынешний Балтийск) морем в Нарву, а оттуда в Москву. По мнению сотрудников Калининградского музея янтаря, они могут сохраниться в запасниках Оружейной палаты.

А курфюрст, кстати, оказался скуповат. Когда Великое посольство убывало из Кенигсберга, всем российским участникам были вручены курфюршские подарки - в ответ на приветственные московские дары: послам - наборы серебряной посуды, украшенной алмазами, золотые и серебряные медали, членам свиты - сувениры попроще.

Не досталось ничего только Петру: ему "зачли" день рождения! Не исключено, что именно тогда отношения между царем и курфюрстом дали первую трещину.

Естественно, курфюрст был главным приглашенным на четвертьвековом юбилее императора. Вечером он неофициально прибыл в дом Негеляйна и ужинал у Петра. На камерной встрече и круг гостей был очень узким.

Курфюрста сопровождали его обер-президент и придворный, а со стороны русских был лишь второй посол Федор Головин, будущий глава Посольского приказа.

Почему не первый посол Лефорт, любимец Петра? Остается только догадываться. Возможно, во время ужина требовался советник, глубже разбиравшийся в широком круге государственных вопросов, каким был дипломат Головин.

А Лефорт, похоже, обиделся. И не смолчал. В этот же вечер, после возлияний в своем доме, где традиционно ужинало русское посольство и придворные курфюрста, он обвинил двух других послов чуть ли не в безделье.

Скорее всего, эти речи дошли до царя и не понравились ему, что послужило вскоре причиной конфликта между ним и бывшим любимцем.

Отличался ли чем-то праздничный ужин от обычного - сведений не сохранилось. Можно только предполагать, что стол был накрыт из запасов провианта курфюрста: он сразу предложил российскому посольству свою кухню и погреб, а также серебряную посуду.

Источники, в которых описывается визит Петра, не слишком детализируют еду и питье во время застольных встреч двух монархов: "Ели и пили хорошо". В то время зажиточные кенигсбержцы использовали дорогие заморские специи - перец, имбирь, шафран, мускатный орех, лавровый лист; основой меню были местные продукты - корнеплоды и овощи, свинина, говядина, курица, рыба и дичь, но все это было вполне привычно россиянам.

Однако один продукт поразил гостя. По донесению венецианского агента, докладывавшего об ужине Фридриха и Петра в кенигсбергском замке, царь "дивился порядку питья за ужином" (а подавали вино и воду) и "ел с аппетитом, особенно кирские яблоки (pomi di chir)". Что это за яблоки? А может быть, помидоры? Ответа найти не удалось.

"Я не забочусь о еде и питье, слова дороже всего этого" - так ответил Петр курфюрсту, когда тот осведомился, хорошо ли он устроился и доволен ли помещением и содержанием. Пытливого, жадного до знаний молодого царя интересовало другое.

"Он осмотрел в городе <Кенигсберге> все достойное любопытства, - пишет первый историк императора Иван Голиков, - и не оставил в городе никаких ремесленников без посещения и без осмотрения работ их; он познакомился с лучшими профессорами и требовал у них наставления, как бы удобнее завести науки в народе российском".

Записала Светлана Песоцкая, Калининград