Первый российский моряк-доброволец был идеальным слугой государства

Такое впечатление, что известная повесть петровской эпохи - "Гистория о российском матросе Василии Кориотском и о прекрасной королевне Ираклии Флоренской земли" - писалась (между октябрем 1723 и июнем 1726 года 1) по госзаказу. Настолько идеальный образ молодого человека "России молодой" там выведен.

Вспомним, о чем эта повесть, прежде чем перейти к жизнеописанию реального моряка Конона Зотова.

Куда просится сын обедневшего дворянина Ивана Кориотского Василий? Не просто в государеву службу, а в самую что ни на есть непривычную и трудную для тогдашнего русского человека - морскую!

Где и в качку, и в шторм надо работать на огромной высоте, на раскачивающихся мачтах - брать, например, на парусах рифы (уменьшая площадь паруса).

То есть, стоя (без страховочных поясов!) на зыбких, протянутых под реями тросах (пертах) и раскачиваясь на них вместе с реями, тянуть, срывая ногти и кровавя ладони, продетые через парусину пеньковые концы (риф-сезни) - подтягивая мокрый, весом в десятки пудов, парус к рею. Скатывать его верхнюю часть в рулон и подвязывать этот рулон риф-сезнями к рею...

А если ветер усиливается, то скатывать и вязать - вторым рядом риф-сезней - и еще один рулон. А то и третий - брать три рифа...

И в том числе и зимой - в пронизывающие сырость и холод:

Паруса обледенели,
Матроз лица побелели;
Братцы, побелели.

При все свирепеющем ветре:

Трещат стеньги, мачты гнутся.
Снасти рвутся, все с натуги;
Да, братцы, с натуги.

В общем, не приведи Господь:
Сам Создатель про то знает,
Как матроз в море страдает;

Да, братцы, страдает 2.

Так пели "матрозы" Николая I, но первоначальный вариант этой песни сложили еще при Петре I.

Страх Господень! "Волны ходят как сильные и высокие горы; промежду валов у корабля чуть клотики (т.е. самые верхушки мачт. - Авт.) видно"...

Портится в жару в бочках пресная вода. "Вот служба! - пришла настоящая нужда: кашица соленая, воду давали тухлую, да и то меркою - 2 раза в день; духота в корабле [...] Во рту свинец (пулю. - Авт.) носишь, чтобы не сохло, лижешь с сеток* от тумана воду" 3...

Это воспоминания матроса 1780-х, но от Петра I до Екатерины II ничего во флотской службе не изменилось.

А вот Василия Кориотского все эти страсти не останавливают. "Взяв от отца своего благословление, прииде в Санктпетербурх и записался в морской флот в матросы".

И служил как надо! "И слава об нем велика прошла за его науку и услугу, понеже он знал в науках матросских вельми остро: по морям, где острова и пучины морские, и мели, и быстрины, и ветры, и небесные планеты, и воздухи. И за ту науку на кораблях старшим (матросом. - Авт.) пребывал и от всех старших матросов в великой славе прославлялся" 4.

(Хочешь, "читатель разумный", "великой славы"? Айда к нам на флот!)

Вообще-то матросы про все вышесказанное ничего не знали и знать обязаны не были: то науки офицерские и штурманские. Но Василий - образцовый петровский подданный! Как же ему без наук?

"Во едино же время указали маршировать и отбирать младших матросов за моря в Галандию, для наук арихметических и разных языков; токмо оного Василия в старших не командировали с младшими матросами, и оставлен был в Кранштате (Кронштадте. - Авт.). Но токмо он по желанию своему просился, чтоб его с командированными матросами послать за моря в Галандию для лучшего познания наук" 5!

(А не чтоб по кабакам пьянствовать да англичанам глаза вышибать - как иные недоросли, отправленные Петром на учебу в "Европии"...)

С поездки в Голландию и начинаются необыкновенные приключения Василия. Заканчивающиеся тем, что "оный российский матрос Василий" женится на прекрасной королевне Ираклии и после смерти ее отца становится королем "Флоренской земли".

Хочешь, "читатель разумный", стать королем? Учись наукам!

Именно так поступил первый русский моряк-доброволец Конон Зотов.

Конон Зотов - младший сын учителя Петра I и одного из самых приближенных к Петру людей, дьяка Никиты Моисеевича Зотова - повесть про матроса Василия не читал: он родился задолго до ее написания, в 1690 году.

Однако науки тоже полюбил рано: учиться в Европу в 1704-м поехал по собственному желанию6. Правда, учиться не навигации и не морской практике, а французскому и латинскому языкам 7. Но в один прекрасный день заявил то же, что и Василий Кориотский, - что хочет в моряки!

В отправленном 14 августа 1707 года из Лондона письме "родителю Н[иките] Моисеевичу" он попросил разрешить ему служить в Англии "на кораблях для практики".

И прибавил: "Если вы сие мне не изволите позволить, я не чаю, чтоб было хуже сей помешки к доступлению государевой ко мне милости..."

Ну, это понятно: влюбленный во флот Петр ценил моряков. Но отказ, продолжал Конон, станет помехой "...и к нахождению моего щастия..." 8

Тут удивился даже Петр - которому Никита Зотов дал прочесть письмо сына. Оно нашло их на дорогах Северной войны, в польском Тыкоцине, 9 сентября - а уже 10-го царь лично написал 17-летнему ученику! Ведь мы, признался в письме Петр, "ни от единого человека из Россиян такова надобного прошения не слыхали, в котором вы первый объ[яв]ились, понеже зело ретько (редко. - Авт.) случаетца, дабы кто из младых, оставя в компаниях забавы, своею волею шуму морского слушать хотел" 9.

И вот нашлась и среди своих родственная душа!

Помимо похвалы, писал сыну 11 сентября 1707 года Никита Зотов, государь объявил тебя "первым охотником (т.е. добровольцем. - Авт.) на те ево государские любимыя дела" и "изволил" "про твое недостойное такие превысокие монаршеские милости здоровьишко пить кубок венгерского..." 10

Первым российским солдатом Петр назвал Сергея Бухвостова - первым записавшегося в 1683 году в "потешного строя люди". Из которых потом выросли Преображенский и Семеновский полки, ставшие образцом для новой русской армии.

А первый российский моряк-доброволец - Конон Зотов.

Английский флот был тогда самым плавающим и самым боевым флотом мира. И закалялся в горниле шедшей с 1701 года войны за испанское наследство.

Четыре года практики в нем дали Конону Зотову столько, что к февралю 1712-го курировавший русских учеников-навигаторов в Англии князь Иван Борисович Львов считал его уже капитаном (т.е. моряком, способным командовать крупными судами - фрегатами и линейными кораблями). И притом таким, "который свое дело знает" 11.

Хотя даже в капитаны 3 ранга Зотова произвели лишь в январе 1719-го. А в 1712-м он был лишь поручиком (вскоре этот чин в русском флоте стал называться "лейтенант")...

Вообще, Конон оказался просто находкой для царя-реформатора! "Ярчайшим порождением эпохи реформ, новым русским человеком" 12, чьи дремавшие способности и энергию пробудило обновление России Петром.

Это был не только выдающийся морской офицер - участвовавший в разработке первого русского Морского устава, написавший книги по искусству управления судном и морской тактике.

Не только знаток французского, английского и голландского языков, переведший для Петра массу иностранных законоположений о флоте, искавший и закупавший в 1715-1719 годах во Франции книги, приборы, механизмы, чертежи зданий, завербовавший для работы в России десятки специалистов (и в том числе знаменитого архитектора Жана Батиста Александра Леблона).

Это был человек пытливого ума и, как сейчас говорят, креативный. Стремившийся активно познавать новое и применять его (говоря словами Николая Лескова) "для русской полезности". (Вот тут он уже отличался от Василия Кориотского, добивавшегося своей сметливостью только личных выгод.)

Чего только ни предлагал Зотов!

И защитить гавань на острове Котлин от брандеров (судов, набитых горючими материалами), обмазав ее стенки виденной им во Франции негорючей смолой.

И женить царевича Алексея Петровича на французской принцессе - для "русской полезности".

И проводить такую-то и такую-то торговую политику в отношении стран Запада.

И даже... снова ограничить власть царя земским собором.

Это в марте-то 1720-го, уже после законодательного оформления в России абсолютной монархии! Но Зотов предложил то, что предложил, - и предложил самому монарху...

Благо был еще и человеком неравнодушным, с обостренным чувством ответственности за государственные интересы.

Снова то, что надо Петру, считавшему, что государство превыше всего, а человек есть прежде всего слуга государства... (Потому, видимо, самодержец и простил капитану 2 ранга ересь про земские соборы 13.)

Зотов остро переживал все, за что отвечал! Что не может, например, помочь подчиненным ему гардемаринам, присланным на стажировку во французский флот. Какой-то головотяп ("желал бы сам быти палачом и четвертовать" его!) послал их за границу, не положив жалованья. Французы-то стажерам жалованье платили чисто символическое (спасибо и за то, что взялись бесплатно учить). Капитан-поручик Зотов раздал землякам свои деньги, рубахи, башмаки, кафтан, парик - но проблемы это не решало...

"Так мне прискорбно, - с болью писал он 4 марта 1717 года кабинет-секретарю царя Алексею Макарову, - что легче мне было бы видеть смерть пред моими глазами, нежели такую срамоту нашему отечеству. [...] Мне теперь в сотеро (во сто раз. - Авт.) пуще, нежели я с пятью кораблями неприятельскими в огне горел..."

Вот уж правду "старые люди говорят" - "что больше ремесла, то больше злых дней" 14... Зотов мечтал плавать по морям, сражаться с неприятелем - но в жизни военному моряку приходится заниматься и разной надоедливой рутиной.

Но наступил наконец и тот час, ради которого Конон пошел на флот.

Весной 1719 года ему вверили линейный корабль "Девоншир", и 15 мая капитан 3 ранга Зотов вышел на нем из Ревеля (ныне Таллин) в составе отряда капитана 2 ранга Наума Синявина на поиск шведского отряда в центральной части "Варяжского моря" - Балтики.

В ночь на 24 мая 52-пушечные "Портсмут", "Девоншир", "Рафаил", "Варахаил", "Уриил", "Ягудиил" и 18-пушечная шнява "Наталья" были уже в открытом море.

На ост - Эстония, остров Эзель (это по-немецки, а по-эстонски - Сааремаа).

На вест - Швеция, остров Готска-Сандё.

Между ними и обрисовались белой ночью силуэты трех судов.

В пятом часу утра Синявин на "Портсмуте" и Зотов на "Девоншире" настигли их, легли на параллельный курс и потребовали (выстрелом) показать свой флаг.

Над головным судном (это был 52-пушечный линейный корабль "Вахтмейстер") взвились военно-морской флаг Швеции и брейд-вымпел** капитан-командора Антона Юхана Врангеля.

Тотчас же на фор-брам-стеньге "Портсмута" подняли красный флаг с Андреевским крестом в белом крыже, на грот-брам-стеньге - брейд-вымпел Синявина, а на крюйс-брам-стеньге - желтый, с черным двуглавым орлом, штандарт русского царя. И открыли огонь.

Шведы отвечали, целясь в паруса и такелаж (снасти), и в восьмом часу на "Портсмуте" рухнули на палубу фор- и грот-марсели, а на "Девоншире" - фок.

Тогда Синявин повернул прямо на "Вахтмейстер" - чтобы взять его на абордаж и не дать уйти.

Его маневр повторил Зотов - повернув на дравшийся с его кораблем 34-пушечный фрегат "Карлскруна-Вапен".

"Вахтмейстер" все же ушел, но шедшей за ним 12-пушечной бригантине "Бернгардус" "Портсмут" путь перерезал. А "Карлскруна-Вапен" сдался "Девонширу", не доводя дело до абордажа.

Матросы Зотова подняли на нем красный с Андреевским крестом в белом крыже флаг...

За фрегатом сдался и "Бернгардус". А "Рафаил" (капитан 3 ранга Яков Шапизо) и "Ягудиил" (капитан-поручик Джон Деляп) догнали и захватили "Вахтмейстер"...

Так решительно и напористо, как Синявин, Зотов, Шапизо и Деляп в сражении у острова Эзель, русские капитаны не действовали ни до, ни после!

Рапорт Синявина о "виктории", одержанной в "акции на Варяжском море", Петр получил 30 мая 1719 года - в свой день рождения, на память Св. Исаакия Далматского. И дал спущенному в тот день в "Санкт-Питер-Бурхе" на воду 66-пушечному линейному кораблю имя "Исаак-Виктория".

(Точно так же, как другому 66-пушечнику, в 1721-м, - "Пантелеймон-Виктория", в честь побед при Гангуте и Гренгаме, одержанных в 1714-м и 1720-м в один и тот же день, 27 июля, на память Св. Пантелеймона. В кампанию 1726 года "Пантелеймон-Викторией" командовал капитан 1 ранга Зотов...)

А 8 июня Петр назвал Эзельское сражение "добрым почином Российского флота" 15. (Он имел в виду флот корабельный, т.е. парусный. Ведь Гангут был победой флота галерного, гребного).

** Его поднимали офицеры, командовавшие отрядом судов, но не имевшие адмиральского чина.

P.S. Думал ли когда-нибудь Никита Зотов - смиренный московский дьяк той эпохи, когда, неторопливо поглаживая бороды, изрекали: "Богомерзостен пред Богом всяк, любяй [любящий. - Авт.] геометрию" 16, - что его сын добровольно пойдет плавать по морям и с боем захватит в открытом море неприятельское судно?
Звездный час моряка-добровольца остался именно там, в "Варяжском море", в мае 1719 года. После 1726-го Конона Зотова использовали хоть и на ответственных (принесших ему в 1740-м равный контр-адмиральскому чин генерал-экипажмейстера), но на береговых должностях.

"Щастия" "служить на кораблях" ему больше испытать не пришлось.